вблизи Шотландии, излишняя осторожность не помешает. Даже сан нас не спасет в случае набега. Прошу вас идти за мной. Я представлю вас аббату.
Они последовали за монахом в приемную аббата. Сэр Оуэн снова объяснил, кто они и откуда. Аббат показал им на стулья, расставленные по всей комнате.
– Мы не часто принимаем гостей или слышим новости из суетного мира, – старческим дрожащим голосом пояснил он. – Вы путешествовали с королевой шотландской, нашей принцессой Маргаритой? Когда вы присоединились к ее поезду?
– В Ричмонде, – ответил сэр Оуэн. – Я до последнего времени был на службе дома Тюдоров, преподобный отец.
Леди Розамунда почти год была компаньонкой юной королевы. Теперь мы возвращаемся во Фрайарсгейт, чтобы начать новую жизнь, после того как церковь благословит наш союз.
– Вы, случайно, не родственница Генри Болтону, хозяину Фрайарсгейта? – осведомился аббат.
– Генри Болтон – мой дядя, – сухо обронила Розамунда, – но Фрайарсгейт принадлежит мне. Когда я осталась сиротой, дядя объявил себя моим опекуном и выдал замуж за своего сына, но после моего второго брака с сэром Хью Кэботом он вернулся в свой дом, Оттерли-Корт. По завещанию сэра Кэбота моим опекуном стал сам король. Его величество благословил меня на союз с сэром Оуэном. Мой дядя не имеет ни прав, ни власти во Фрайарсгейте. И уж разумеется, там ничто ему не принадлежит.
– Возможно, я ошибся, – медленно выговорил аббат. – Я стар и уже не так ясен умом.
– Не думаю, чтобы в этом случае виноват был ваш разум, – усмехнулась Розамунда. – Мой дядя всегда желал того, что принадлежит мне, и, не сомневаюсь, надеется каким-то образом завладеть Фрайарсгейтом.
Старик кивнул:
– Так часто бывает с богатыми поместьями, миледи.
Но позвольте предложить вам свое гостеприимство. Мы люди простые и небогатые, но сможем удобно устроить вас на ночь. Еще день езды, и вы окажетесь дома.
Он пригласил их на ужин в свою трапезную. Ожидая супа из моркови и свеклы, они приятно удивились, когда им подали жареного петуха, начиненного яблоками и хлебными крошками, паровую форель с кресс- салатом, миску с луковками в масле и молоке, еще теплый хлеб, масло и прекрасный выдержанный сыр.
– Это пир в честь святого Иакова, покровителя путешественников, – хитро поблескивая глазами, объяснил аббат, видя их изумление. – А завтра День святой Анны, покровительницы хозяек и незамужних девушек. Похоже, миледи, вы что-то среднее между первыми и вторыми.
Он весело хмыкнул. Молодой монах наполнил оловянные кубки довольно неплохим вином.
– Вам следует поддерживать силы здесь, в этой уединенной местности, – одобрительно кивнул сэр Оуэн. – Где вы берете такое превосходное вино?
– Присылают из главного монастыря в Ньюкасле. Это часть платы за шерсть, которую мы каждый год стрижем с наших овец, что составляет основной доход нашего монастыря. Шерсть посылают в Нидерланды, где из нее ткут ткань, которую мы потом продаем.
– Вам бы стоило самим прясть нитки и поставить ткацкие станки, – посоветовала Розамунда. – Так вы получите куда больший доход. На всех этих пересылках вы теряете немало денег. Почему бы вам этим не заняться?
– Мы не знаем, как это делается. Только и умеем, что пасти и стричь овец, – признался аббат.
– Если хотите, я попрошу кого-нибудь приехать и обучить вас этому ремеслу. Уверяю, что вы найдете его куда более прибыльным.
– Я должен спросить разрешения у настоятеля главного монастыря, – пояснил старик, – но не вижу, почему бы он должен мне отказать. Спасибо, миледи Розамунда.
– Мать короля. Достопочтенная Маргарет, – покровительница многих добрых дел, особенно церковных. Я училась у нее, святой отец. Я не знатная леди и не могу сравняться с ней, но тоже способна кое на что. Думаю, мой добрый муж меня одобрит.
Оуэн улыбнулся. Он должен поговорить с Розамундой о необходимости всегда спрашивать разрешения у мужа. Хотя в этом случае он действительно с ней соглашался.
– Миледи знает мое мнение в подобных вопросах, – кивнул он, чтобы успокоить престарелого монаха.
Они провели ночь в разных помещениях и утром отправились в дорогу. Монахи накормили их сытным завтраком из овсянки, подслащенной медом и яблоками и сдобренной золотистыми сливками. Каша была подана в корках от каравая, и сидевшие за столом запивали ее яблочным сидром.
Перед этим путешественники прослушали чудесную мессу: чистые голоса монахов звенели под сводами церкви, нарушая тишину утра. Ощущение покоя не покидало их и в пути, хотя день выдался сереньким и вскоре стал накрапывать дождь. Монахи дали им в дорогу хлеб с сыром и яблоки.
Остановившись передохнуть, они поели еще в одной римской башне под шум дождя.
Розамунда сразу почувствовала, когда они перебрались из Нортумберленда в Камбрию. На родине холмы совсем другие. И воздух пахнет свежестью и чистотой.
С каждой милей ее нетерпение усиливалось, и не важно, что погода сырая и небо затянуто тучами. Она возвращается домой. В свой Фрайарсгейт! Почти год назад, покидая его, Розамунда боялась, что этот день никогда не настанет, но он настал! Сегодня она будет спать в своей постели!
И тут они достигли вершины крутого холма, за которым раскинулось ее озеро! Ее дом!
В этот момент тучи разошлись, и выглянуло солнце, рассыпая золотые лучи по всей долине.
– Мейбл! – вскрикнула Розамунда прерывающимся от счастья голосом.
