Противный зуммер на телефон экстренной связи с шефом безопасности я выбрал в качестве звонка вполне осознанно. Папаша Мюллер, чисто теоретически, мог позвонить в любое время дня и ночи. Даже когда я сплю. А зуммер, в отличие от фрагмента вальса, или, допустим, гангстарепа, вырывает сонное сознание из объятий Морфея гораздо быстрее. Правда, мой (точнее, Василия Иосифовича) главный силовик пока своим правом потревожить мой сон не пользовался. До сегодняшнего дня. Точнее, ночи.
Я глянул на часы: полтретьего. Однако… Что же такого стряслось, интересно?… Положительным моментом было то, что меня разбудил звонок телефона, а не сигнал воздушной тревоги. А что? Пару раз уже приходилось почти в чём мать родила спускаться в бомбоубежище под 'ранчо'.
Американцы, будь они неладны, со своими беспилотниками и сами не спят, и другим не дают. Хотя мы сейчас вроде и союзники, и они даже в ограниченном объёме делятся с нами развединформацией, когда им нужно чужими руками убрать какую-нибудь шишку из 'Аль-Шабаба', но что у них на уме, никто не знает. Шарахнут с беспилотника, а потом будут извиняться: 'Ой! Ошибочка вышла! Мы перепутали мирный дом с гнездом террористов. Простите, извините…'. Жителям разбомбленного дома, и мне в том числе, их извинения будут уже глубоко до лампочки.
Потому приходится при появлении подозрительных летательных аппаратов на радарах нашего 'гражданского аэродрома' хватать руки в ноги, и скрываться под землёй. И надеяться, что крылатую ракету на нас пожалеют. Иначе никакой радар не спасёт… Но сегодня, ещё раз Слава Богу, не 'авианалёт', а 'всего-лишь' какая-то срочная, и скорее всего, неприятная, новость.
— Доброе утро, Артём Юрьевич, — раздалось в снятой наконец трубке.
— И вам спокойной ночи, Сергей Петрович, — не удержался я, чтобы не съязвить.
— Есть важная информация. Прошу вас срочно проследовать в бункер для ознакомления, — сухо заявил телефон, и отключился.
'М-дя… Не очень почтительно подчинённые общаются с вице-королём Индии, в смысле, Ковчега' — тяжело вздохнул я, быстренько натянул брюки, и быстрым шагом, почти бегом направился к лифту в бункер, на ходу накидывая рубашку.
Когда я переступил порог бункера, папаша Мюллер, как обычно, был уже там, полностью одетый, и сна ни в одном глазу. У меня вообще временами закрадывалось подозрение, что он здесь и живёт. А когда он спит, и спит ли вообще – это оставалось загадкой.
— Только что поступила информация, что наши американские друзья планируют провести военную операцию в Сомали. Сроки – неделя-две, — сразу 'обрадовал' меня Сергей Петрович.
— Это плохо… — потёр я слипающиеся глаза, после чего уселся в своё кресло у стола, и протянул руку к чашечке дымящегося ароматного кофе, возникшей прямо передо мной буквально из ничего. Персонал был вышколен практически до совершенства, — А насколько можно доверять источнику?
— Источник надёжен. Разве что операцию по каким-либо причинам перенесут.
— Это плохо… — ещё раз задумчиво повторил я, — То есть, хорошо, что надёжен, плохо, что янки решили повоевать.
Наш основной план предусматривал поэтапное принуждение южносомалийских племён к миру (к миру с нами, а не друг с другом), как говорится, с помощью доброго слова и пистолета. Но доброму слову (в основном о переводе на счета местных бонз энных сумм и обещаний и в дальнейшем способствовать росту их благосостояния), согласно основному плану, внимания уделялось больше. А что? НАТОвцы вон в Афганистане предпочитают откупаться от талибов, а не воевать с ними? А мы что, рыжие? Пускай местные негры воюют сами с собой, а не с нами…
Однако всех купить, а потом продать, но уже дороже, за такое короткое время было просто нереально. Так что на данный момент мы худо-бедно контролировали только один транспортный коридор к Порталу. И то тот, который согласно плану должен быть запасным – через Кению. Если американцы руками своих марионеток из Сомали и Эфиопии возьмут-таки под контроль мятежный сомалийский юг, нам они развернуться не дадут… Поэтому такого развития событий допустить было нельзя.
Вот на этот случай и был разработан план 'Б'. В котором основная роль отводилась грубой силе. Очень не хотелось отдавать приказ на реализацию этого плана… Слишком много в нём зависело от разнообразнх случайностей.
Я почувствовал себя Сталиным, которому доложили о грядущем нападении немцев. Что делать? Верить разведке, или подождать? Подтверждением планов янкесов станет выдвижение обучаемых ими рекрутов из учебных лагерей и переброска их в Сомали. Или к границам Сомали, если Пентагон, как и в прошлый раз, задействует эфиопов… Но тогда и нас могут попросить поучаствовать в ЧУЖОМ плане, в котором нашим рекрутам, скорее всего будет отведена роль пушечного мяса. И это будет предложение, от которого мы не сможем отказаться. Иначе нам и того кусочка Сомали, который мы контролируем сейчас, не видать, как своих ушей…
А если мы начнём первыми, всегда можно будет сделать удивлённое лицо: 'Ну, мы же не знали, нам никто не говорил…' Хотя, по-хорошему, о своих действиях наших американских друзей мы бы должны… Но это по-хорошему. Сошлёмся на соображения секретности, на сведения о двойных агентах в их рядах… Кстати, можно будет 'слить' им того не в меру корыстолюбивого чиновника, повстречавшегося нам при инспекции военных лагерей.
Вот только подготовиться-то мы толком не успели. Наши бравые негры ещё недообучены, необкатаны… Эх-х!
Господи! Только бы янкесы сами не полезли в эту заварушку! Раскатают ведь нас в тонкий блин! Конечно, после того, как их хвалёная 'Дельта' так облажалась в Могадишо, они десять раз подумают, прежде чем это сделать. Да ещё и в Афганистане с Ираком увязли… А их младший партнёр – Израиль, того и гляди, схлестнётся с Ираном, и патрона в это дело втянет, куда же без него… Тут не до какого-то Сомали.
Никогда не думал, что когда-нибудь при принятии решений буду учитывать политическую ситуацию в мире! А вон оно как сложилось, однако…
Я посмотрел в глаза папаше Мюллеру, и твёрдо сказал:
— Вводим в действие план 'Б'.
Переход на военное положение принёс с собой ещё одну неприятность: всё наше 'правительство' теперь должно было круглосуточно находиться в бункере. Прощай, жаркое африканское солнце! Нет, я, конечно, понимал, что это – суровая необходимость, но в душе поселилась какая-то детская досада на негодяев-американцев, по вине которых я теперь какое-то (надеюсь, недолгое) время в буквальном смысле света белого не увижу.
Подняться наверх мне не разрешили даже за вещами. В моей комнате в подземелье, конечно, не такой большой и роскошной, как наверху, в принципе, было всё необходимое, но у каждого человека есть привычные вещи, без которых он чувствует себя немного не в своей тарелке. К счастью, мой секретарь не относился к категории 'невыездных' из бункера, и за вещами я отправил его.
А вот горничная Катя оказалась в бункер 'невъездной', как и две остальных девушки. Подземные апартаменты были гораздо меньше в размерах, чем наземные, поэтому – 'Боливар не вынесет двоих'. Пришлось в быту перейти на самообслуживание. Когда я с сожалением сказал об этом папаше Сергею Петровичу, тот хмыкнул, и понимающе улыбнулся. Осознав, что мою фразу можно понимать двояко, я на всякий случай поправился: 'В прямом смысле'. А то он сам не видит в свои камеры!
Потянулись тревожные дни ожидания. Подразделения выдвигались на исходные позиции постепенно, поддерживая видимость 'выездов на рекогносцировку', входивших в планы боевой подготовки, и потому чем-то необычным для постороннего наблюдателя не кажущимися. Оставшиеся в лагерях поддерживали видимость обычной учёбы, хотя по ночам группы подготовленных диверсантов одна за другой тихо снимались с места, и исчезали в темноте…
Большую часть местных вообще 'отправили в отпуск'. За успехи в боевой и политической, значит… Только не в лагеря беженцев, откуда они были набраны, а на 'историческую родину' — в Сомали, в 'родные кланы'. Стоит ли упоминать, что с верхушками племён, которым столь неожиданно подфартило с гостями, отношения у нас были вполне тёплыми, и что все 'отпускники' отправились в путь с автоматами. Тяжело в
