И уж точно никогда бы здесь не оказался. Кстати, любимый шеф мог бы ограничится записью процесса на видеокамеры. Зачем ему я?..
Контейнер аккуратно водрузили на тележку, и покатили по рельсам к воде. Там его перегрузили на лодку, и выпустили из неё часть воздуха. Лодка вместе с ящиком начала погружаться в чёрную воду. Мне почему-то вспомнилось: 'Мрачные воды Стикса'. Наверное, вот так они и выглядят. Вместе с лодкой в воду зашли трое аквалангистов. Ещё трое покатили тележку обратно. Командир аквалангистов показал, что я должен уходить вместе с первыми тремя, лодкой и ящиком. Ну что ж. В принципе, свою задачу я выполнил, можно и удаляться. Пристегнув утяжелители, я погрузился в мутную воду.
Обратный путь показался мне дольше. В принципе, он и был дольше. Лодку тащили под водой медленно и аккуратно. Наконец над головой забрезжил свет. Значит, скоро выходить на поверхность.
Так и случилось. Когда глубина стала мне по горло, я увидел как впереди всплывает лодка с грузом – в неё начал поступать воздух из баллона. Как только импровизированная субмарина всплыла и причалила к берегу, опасный груз был перегружен на следующую тележку. Аквалангисты исчезли в пучине вод, а я, сняв акваланг и гидрокостюм, подключился к процессу толкания тележки до того места, где рельсы заканчивались. Здесь контейнер был сгружен, и мы направились назад.
Нельзя сказать, что работа была очень лёгкой. Да ещё и на психику давили сотни кубов породы над головой, 'метановая бомба' почти под боком, и ядерные заряды практически в руках. Наконец все ящики были переправлены и перевезены. Люди уселись отдохнуть и перекусить, а мне старший команды приказал возвращаться на поверхность, предварительно проверив показания 'карандаша', и порекомендовав употреблять побольше йода (а на кой он мне? Я же радиоактивной пылью не дышал?), и вообще, поехать отдохнуть куда-нибудь на море.
Он что, издевается? Я и так был на море, пока меня не запихнули в эту в буквальном смысле дыру! Однако демонстрировать свои эмоции я не стал, а поплёлся вслед за сопровождающим, без которого заблудился бы в этом лабиринте уже минут через двадцать. Подниматься наверх, как и ожидалось, оказалось тяжелее, чем спускаться вниз, так что на сиденье знакомого 'Москвича' я плюхнулся практически полностью обессиленным.
Дедок-водитель, критически прищурив глаз, окинул меня взглядом, хмыкнул, и, порывшись в бардачке, извлёк оттуда алюминиевую флягу, когда-то окрашенную в зелёный цвет, а теперь полностью облупившуюся. Не иначе, как с самой войны с собой таскает…
Во фляге оказался довольно неплохой коньяк. Сделав несколько глотков, я почувствовал себя лучше, и вспомнил, что надо бы поделиться с остальными. Но сопровождающий и дедок от допинга отказались.
'Москвич' тронулся, прорезая лучами противотуманок затопивший всё вокруг утренний туман…
Как говорится, долго ли, коротко ли ехал Иван-Царевич… Гм… Или Иван-Дурак? Ну, в общем – я… И снова предстал пред ним славный град Изюм. 'Москвич', ковыляя по выбоинам, остановился у знакомой мне уже по прошлому посещению забегаловки.
— Опять в туалет? — поинтересовался я у спутников.
— Туда, мил человек, туда… Вот только 'сменщика' твоего' дождёмся… — подтвердил мои догадки водитель.
— М-да… Велика Украина, а место встречи изменить нельзя, — пробормотал я, прислушиваясь к недовольному урчанию в животе, — Может, зайдём перекусить.
— Здоровье дороже, — усмехнулся сосед по сиденью, — Посидим пока здесь. Уже недолго.
Действительно, минут через десять в клубах пыли на горизонте нарисовался прыгающий по ямкам 'Гелендваген'. Вот он подъехал ближе, вот остановился… Вот из него вышел 'я', малость помятый и с щетиной на физиономии. 'Гудел', видно, всю ночь… Я непроизвольно провёл рукой по подбородку. Ну да, побриться сегодня было как-то недосуг…
— Пора, — скомандовал сосед, и я с удовольствием покинул тесную металлическую коробку, по какому-то недоразумению во времена СССР называвшуюся автомобилем. По дороге я размышлял на тему, а с кем же это 'я' всю ночь так плотно общался, если 'клиент', по словам Константина Павловича, скорее мёртв, чем жив.
Оставив разгадку этой тайны на потом, я зашёл в кабинку. Снова последовал процесс переодевания, и покинул туалет я уже самим собой, а не 'Славикодимоном'. Ещё в кабинке, проверяя содержимое карманов, обнаружил записку: 'Всю ночь гуляли с Константином Павловичем. Разболелся зуб. Ездил к стоматологу. Не доехал. Прошло. Записку сжечь'. Хорошо хоть, не съесть… Щелчок зажигалки, и через пару секунд клочок бумаги превратился в пепел, тут же отправленный в унитаз. Конспирация, и ещё раз конспирация!
Ну и легенду, кстати, придумали, конспираторы блин… Уж лучше бы меня послали за любимой водкой любимого начальника, которой почему-то не оказалось у гостеприимных хозяев. Или за шоколадкой 'Алёнка'… Или… У ВИПов бывают такие бзики. Когда гоняют топ-менеджеров за тем, за чем можно было бы послать водителя… Ну да ладно… Хорошо хоть, зуб уже 'не болит'. А то бы пришлось действительно навестить стоматолога. А уж он нашёл бы, что лечить (или рвать, упаси боже!).
В 'Гелендвагене' на этот раз оказалась только моя личная охрана. Ну да, не будет же начальник возить подчинённого к зубнику? Интересно, охрана в курсе, или тоже принимала этого 'подставного' за меня? Жаль, у Семена этого спросить нельзя. Должен, по идее, был заметить… Он-то мои привычки и манеры успел хорошо изучить. Но молчит. Ладно, спрошу у Константина Павловича по прибытии.
Машина тронулась. Оглянувшись, я увидел, как к памятному 'Москвичу' направляется безликое чувырло в капюшоне и узких тёмных очках…
Когда мы наконец-то въехали на территорию одной из бесчисленных ведомственных баз отдыха, ныне превращённых в элитные борде… э-э-э… Ну, в общем, как она там сейчас официально называется… как-то никогда не интересовался, время было уже ближе к полудню. При виде меня, вошедшего в домик, Константин Павлович обрадовался:
— Ну, как зубы, вылечил?
— Сами болеть перестали… — развёл я руками.
— Ну вот, я же тебе говорил… А ты: 'К стоматологу, к стоматологу…'
— Уж очень сильно болело… — начал оправдываться я извиняющимся тоном.
— Ладно, давай перехвати чуток, и пора нам на деловую встречу, кивнул 'старшой' в сторону стола, на котором возвышалась куча нетронутых съестных припасов.
— Можно я в душ быстренько сгоняю? — взмолился я. Все мои сегодняшние водные процедуры, не считая погружения с аквалангом в шахте, состояли из обтирания гигиеническими салфетками в 'Москвиче' и быстрого умывания в туалете.
— Только быстренько. Чистюля… — проворчал Константин Павлович, и я чуть ли не вприпрыжку отправился в душ, прихватив по дороге из своего чемодана чистую одежду.
Долго наслаждаться под струями чистой воды мне не пришлось, время поджимало, но всё равно смыть с себя всю эту пыль и грязь, и переодеться в чистое – это было неземное наслаждение…
Выскочив из душа, я ринулся к столу. Надо было хоть немного набить желудок перед предстоящей пьянкой. Иначе упаду в грязь лицом, то есть под стол ещё до тоста про милых дам. А это не дело…
После того, как пара минут, выделенная мне руководством для предохранительной набивки желудка, истекла, мы направились 'на дело'.
'Дело' должно было происходить, точнее, уже происходило, под большим навесом, по бокам обтянутым армейской маскировочной сеткой. Обстановка была спартанская: большой дощатый стол, вокруг него длинные дощатые же лавки, на лавках люди в камуфляже. Всё-таки приехали на охоту, а не просто так. Во главе стола – местный 'королёк', тот самый Валерий свет Николаевич. И не скажешь, что ещё вчера был полутрупом. Живительный рассол и богатырское здоровье сделали своё дело, и теперь украинский степной орёл снова был готов к великим делам. Кои и сегодня, судя по всему, будут заключаться в борьбе с дорогущим высококачественным зелёным змием до его полного уничтожения.
По дороге к навесу Константин Павлович вполголоса сообщил мне:
— Сейчас представишь меня, и откланяешься. Полетишь на доклад к Деду. Он сейчас у зятька на
