африканском ранчо.
— Понял, — ответил я, поражённый его словами. Нет, не тем, что придётся лететь на Чёрный континент – не раз уже бывал там по разным делам, а такой, казалось бы, мелочью, как употребление слов 'Дед', и 'зятек'. Дело не в самом употреблении кличек – Деда называли Дедом, а его непутёвого зятя – зятьком практически все в конторе. Но – на одном уровне вертикали власти. То есть словечко 'Дед' могло проскочить в разговоре двух низших менагеров – 'рабов', или в беседе двух руководителей, но когда высший обращался к низшему и наоборот, допускалось именование только по имени-отчеству: 'Василий Иосифович' и 'Виталий Сергеевич'. Назвав в разговоре со мной наших 'Верховных Богов' по прозвищам, Константин Павлович фактически поставил меня на одну доску с собой С чего бы это?…
Додумать свою мысль я не успел, — мы подошли к навесу.
Увидав нас с Константином Павловичем, местный босс оживился, приветственно махнул нам рукой, и гулким, как из бочки, голосом приветственно заорал:
— Ага, вот и москали!
'А сам-то ты кто?' — подумал я, 'С тебя хохол, как с меня балерина'. Но вслух сказал совсем другое:
— Здравствуйте, Валерий Николаевич, здравствуйте… Рад вас видеть в добром здравии. Позвольте представить – Константин Павлович. Меня, к сожалению, отзывают на другой участок работы, и теперь он будет представлять интересы нашей организации вместо меня.
Последовал официальный обмен любезностями, в ходе которого новый представитель нашего босса в здешних местах передал местному царьку 'горячий привет от Василия Иосифовича', подкрепив его скромным подарком в виде дорогущего сделанного по заказу охотничьего ружья. Подарок был принят благосклонно, после чего последовал тост 'за знакомство'. За ним последовали тосты 'за охоту' и 'за милых дам', после чего я, напустив на себя огорчённый вид, принялся откланиваться… 'Дела службы, знаете ли…' Поскольку замену себе на пьянку я привёз, моё отбытие не вызвало особых возражений, и после тоста 'на посошок' я благополучно ретировался…
И снова убитая дорога, и снова харьковский аэропорт, и снова тот же HS-125… Единственный светлый момент в этой истории – это персональный самолёт. Нет, после того, увиденного мной я сильно сомневался, что до 'африканского ранчо' придётся добираться как обычно – рейсовым самолётом в Дубаи, оттуда другим рейсовым самолётом – до Найроби, а оттуда на машине собственно на 'ранчо', расположенное на севере Кении.
Хотя опасения были… После того, как Дед нанял дорогостоящего американского консультанта для оптимизации легальной деятельности конторы, меры экономии распространились даже на бумагу для принтеров – печатать внутренние документы начали на 'оборотках' — старых использованных с одной стороны листах.
Отрицательным моментом было то, что свою жизнь после ночной экскурсии я представлял весьма смутно. Человека, обладающего такой информацией, отпускать никуда нельзя. Мало ли что… Поэтому его надо или законопатить куда-нибудь на всю оставшуюся жизнь, либо, что гораздо проще – тихо ликвидировать, и где-нибудь прикопать… И возможно, мой главный телохранитель не получил команду 'Кончай его, Сэмэн', только потому, что я ещё не отчитался перед шефом. А потом…
М-дя, ситуация аховая… Теперь, даже если я захочу 'отойти от дел', и каким-то чудесным образом смогу уйти от своей охраны, скрыться мне удастся разве что в другом мире. Кстати… У меня же тут где-то валялась недавно купленная книжка про этот самый другой мир. Пойдёт, чтобы скоротать время и отвлечься от неприятных мыслей. И я погрузился в описание приключений на другой планете слегка небритого мачо, добрым словом и пистолетом, автоматом, а также пулемётом помогающего добрым людям, и примерно тем же арсеналом карающего людей недобрых. В не таких уж и редких, хоть и коротких промежутках между сеяньем разумного, доброго, вечного герой периодически совокуплялся (к чести автора книги – только с женщинами). Ну, на то он и герой…
Хорошо бы вот так забыть про все проблемы и слинять из нашего мира в мир иной… Только не в тот, где ангелы (или черти), а в такой вот пустой свободный мир, как описан в книге…
В аэропорту Найроби (точнее, в Международном аэропорту – не будем обижать кенийцев) меня ждал очередной сюрприз в виде поданной чуть ли не к трапу девятиместной 'Сессны'. То есть трястись на машине и разглядывать сначала портреты Обамы, развешанные по всему городу, а потом пустынные пейзажи вокруг, не придётся. Жаль, что нельзя приземлиться на 'Хоукере' прямо у ранчо: нету там нормального аэродрома. Только на 'Сесснах' да наших 'Кукурузниках' Ан-2 и летать… Вот только нет в Кении Ан-2. Ми-8 есть. Этого добра по всему миру хватает, а 'кукурузников' нет. И это хорошо.
Полёт прошёл нормально, и через какие-то пару часов я предстал пред светлы очи начальства, не то что не помывшись с дороги, но даже не отдохнув. А между прочим, дело уже к вечеру…
Начальство в гордом одиночестве восседало в плетёном кресле на широкой веранде большого дома на побережье океана. Одиночество, конечно, было весьма условным. Кругом было столько невидимой в данный момент, но от этого не менее эффективной охраны, что можно было бы запросто отбиться от прославленной в куче боевиков амеровской 'Дельты'. Дед, не поворачивая головы, буркнул:
— Проходи, присаживайся.
Присесть здесь можно было только во второе такое же кресло, стоящее так, что собеседники должны были сидеть в пол-оборота друг к другу. Так что с выбором места посадки у меня проблем не возникло. Пару минут сидели молча. Дед задумчиво глядел на пустынный пляж впереди, на котором, кроме мерно набегающих волн, имелись в наличии один мужчина и одна женщина. Зять деда – Виктор Сергеевич, в народе 'Витёк', и она… Мариночка, Марина… Дочь Деда и моя безответная любовь. Дед ведь знает о моих к ней чувствах, мог бы и не демонстрировать мне счастливую семейную пару…
Наконец шеф вздохнул, отвернулся от океана, и, переведя взгляд на меня, спросил:
— Сколько?
— Десять, — ну не про мой счёт в банке же он меня спрашивает.
— Маркировка?
— 3БВ4, - выдал я увиденные на то ли мине, то ли бомбе буквы и цифры.
— Хорошо…, - задумчиво проговорил Дед. Но на его лице я особой радости что-то не заметил.
— Хорошо, — ещё раз повторил Дед после минуты молчания. Так. Пришёл к какому-то решению. Надеюсь, эта минута была не по мне.
— Сейчас ты сгоняешь ещё в одно место. А когда вернёшься, поговорим. Вертолёт на площадке тебя ждёт.
Я сцепив зубы, кивнул, поднялся из кресла, и деревянным шагом потопал к вертолётной площадке, напоследок бросив взгляд на океан. Точнее, на маленькую женскую фигурку на его берегу.
Вертолёт стоял под винтами, гоня мне в лицо сухой горячий песок. Даже не один, а два. Ми-восьмые в камуфляже и с полным джентльменским набором на подвесках, включая блоки НУРСов. Такое впечатление, что они собрались на боевой вылет. У меня возникли нехорошие предчувствия. Тут недалеко, чуть севернее, начинается Сомали. Там бардак сейчас покруче чем в Афгане. Неужели у Деда хватило ума ввязаться в какую-то местную заварушку? А я тут причём? Я далеко не Рэмбо, и использовать в бою меня можно только в качестве пушечного мяса… Кстати. А ведь я уже размышлял о своей жизни и её продолжительности после того, что узнал недавно… Может, завезут в Сомали и пристрелят? Типа, местные виноваты… Или 'Стингер' в борт…
Нет, я не такая уж большая шишка, чтобы ради меня затрачивать столько усилий… Грохнули бы прямо здесь, и прикопали рядом… И никто не узнает, где могилка моя… Нет, тут что-то другое… Ладно: поживём – увидим. С этой мыслью я запрыгнул в открытую дверцу одного из бортов. Бортмеханик тут же задвинул её, и, не успел я усесться на жёсткую лавочку у борта, как турбины набрали рабочие обороты, машина пару раз качнулась на шасси, и взмыла в воздух, наклонив нос. Сквозь иллюминатор было видно, что второй борт тоже взлетел.
Пока шёл набор высоты, я разглядывал рассевшееся по лавкам отделение, судя по экипировке, спецназовцев. Что-то они на меня какими-то нехорошими взглядами поглядывают, или мне это кажется?
