А положенье изменилось:
На западе, где был рудник,
Как будто что-то оживилось,
И некий фактор вдруг возник.
Тревожно выстрелы зардели,
Неся ранения и смерть.
Их даже сквозь муар метели
Возможно было разглядеть.
17 (30) декабря 1905 года. За десять часов до поражения.
Капитан Угринович на следующий день после расстрела рабочих Горловского машиностроительного завода
17 (30) декабря 1905 года. За десять часов до поражения.
Капитан Угринович на следующий день после расстрела рабочих Горловского машиностроительного завода
В связи с волненьями в бедовой
И дерзкой Горловке драгун,
Квартировавших на Садовой,
Решили укрепить (в канун
Возможных жестких столкновений)
Пехотной ротой – для борьбы
С зачинщиками возмущений
И усмиренья голытьбы.
К тому же весь состав наличный
Земской полиции примчал,
И пристав Немировский лично
Своих орлов сопровождал.
Возглавил этот разномастный
И сборный войсковой отряд
Драгунский капитан, прекрасный
Служака, но не дипломат.
Гонять рабочих Угринович
(Так звался этот капитан)
Был не готов. Драгуну совесть –
Непозволительный изъян.
Палить в японцев или турков,
Быть беспощадным на войне
Приемлемо – для демиургов
Кровавых радостей – вполне.
А здесь свои же, россияне,
Грешно и дурно в них стрелять,
Будь то шахтёры, будь крестьяне,
Будь даже бунтовщик и тать.
Не собирался Угринович
Вчера устраивать стрельбу,
Но коль дано пролиться крови,
Уже не изменить судьбу.
Кто ж знал, что туповатый пристав
И пара глупых держиморд
Из лихоимцев и садистов
И ненавидят свой народ?
Да Угринович эту «тройню»
И сам готов был расстрелять,
Когда б они, затеяв бойню,
Не удосужились сбежать.
* * *
Вчера не вьюжило. До ночи
Истоптанный кровавый снег
Тревогу мрачную пророчил
И смертной жатвы новый грех.
* * *
Так, после вздорного расстрела
Работников машзаводских
Лихое воинство засело
В казармах мрачных и глухих.
Но и с учётом укрепленья,
Что в спешке за ночь возвели,
Удерживать сооруженье
Они бы долго не смогли.
Всё это, будучи военным,