Вполне бы мог открыться взгляду,
Будь вьюги послабей напор.
Отсюда с крыши б можно было[3].
Увидеть Корсунский рудник,
Копров его пейзаж унылый
И террикона строгий пик.
Увидеть рядом, чуть правее,
Свечу машзаводской трубы,
Струящей в небо, не жалея,
Дымов неровные клубы.
Увидеть улицы Садовой,
Изогнутой, как канапе,
Ряды домов постройки новой
Для служащих ОЮРКП[4].
Квартиры – не чета шахтёрским
Нагромождениям лачуг,
Ютящимся по склонам плоским
Холмов, разбросанных вокруг.
Увидеть можно б было зданье
Пекарни Мишурьянца, плюс
Три магазина, чьи названья
Вводили жителей в искус.
Один из магазинов этих
Был, к сожалению, сожжён:
Его обугленные клети
Глядели в хмурый небосклон.
Так красным петухом злодейским
Потешился в чужом добре
Народ бездумный в день еврейских
Погромов в этом октябре.
Увидеть можно было б также
Колонии машзаводской
Домов скукоженных, озябших
Не ровный и сумбурный строй
Из редких каменных строений
И частых мазанок кривых,
Полуземлянок, помещений
Столь неуютных и сырых.
С востока Корсунская балка
Была видна бы. Юный сад,
Основа будущего парка,
Собой порадовал бы взгляд.
На склоне балки, в окруженье
Садовой поросли, вставал
Красивый дом – на загляденье
И зависть местных приживал.
Построенный главинженером
ОЮРКП апартамент
Имел приличные размеры,
Конечно, как на тот момент.
Наверно, слишком уж дивила
Домина эта местный люд,
Что горловцы[5] назвали «виллой»
Сей инженеровский приют.
* * *
Обилье пищи философской
Дарует, кстати, нам пример,
Что по фамилии Янковский
Был этот главный инженер.
Уж как-то в Горловке сложилось,
Что местечковые царьки
С фамилией Янковский жилы
С народа тянут в две руки.
* * *
Пожар не то, чтоб разгорался,
Но и не думал угасать.
Андрей уже не опасался,
Что дом не сможет отстоять,
Но всё ж заглядывал с опаской
Во двор пылающих казарм,
Где разошёлся смертной пляской
Зловещий огненный плацдарм.
Был Гречнев так сосредоточен,
Что ничего не замечал,
Как будто мир из многих точек
Творец в одну лишь точку сжал.