автомобильная промышленность?
Если есть промышленность, то она работает. Если промышленности нет, то она не работает. Вот и вся премудрость.
Обычно упоминается при этом, что «…можно предположить, что революция и гражданская война сделали невозможным самостоятельное развитие в России многих отраслей промышленности, начало которым было положено в 10–х гг. 20–го века. В частности, и автомобилестроения…».
А почему?
Мировая война выпускать автомобили не мешала. 20 тысяч — это много больше, чем выпущено было их в России за все годы до войны. В мирное, то есть, время. А гражданская война помешала. Да так, что выпуск упал до нуля.
Виновна зловредность большевиков? Большевики не выпускали автомобили из?за того, что это противоречило учению Маркса? Или может быть имеются какие?то другие причины того, что в России вдруг разучились изготавливать автомобили?
Так все же, почему? Не потому ли, что, в связи с экономической блокадой, в Россию перестали поступать комплектующие изделия, из которых здесь эта техника собиралась? Так какая же это промышленность?
Вдумайтесь. Когда закончилась гражданская война, заводы, производящие боеприпасы, стрелковое вооружение, артиллерию, амуницию, как работали, так и продолжали спокойно работать и в условиях экономической блокады. Это, действительно, доказывает, что военная промышленность в царской России существовала.
Текстильная промышленность продолжала крутиться на среднерусском льне. Значит, она существовала тоже. А когда на рынке появился среднеазиатский хлопок, закрутилась еще лучше. То есть здесь проблема была в сырье.
Да, действительно, объёмы производства во многих отраслях тогда упали. И сильно упали. Это так. Тем не менее, какое–никакое, но производство всё?таки было, пусть и в меньшем, объёме.
А техника, о которой мы говорим — не выпускалась. Вообще не выпускалась. Хотя проблем с сырьем не знала.
Тогда что это доказывает?
Часто кивают при этом на военную и послевоенную разруху.
А что это за явление такое — разруха после гражданской войны?
Думаю, понятие это было воспринято общественным сознанием чисто автоматически. Для наших современников во многом сыграла свою роль подсознательная аналогия с масштабом разрушений, оставленных на нашей земле немецко–фашистскими захватчиками. Катастрофичность этого явления сложила в наших умах определённый стереотип — по окончанию войны страна обычно лежит в развалинах.
Но давайте вспомним. Первая мировая война очень мало затронула своими боевыми действиями территории Российской империи. Если же говорить о войне гражданской, то надо иметь в виду, что боевые средства, применяемые воюющими сторонами, были предельно облегчены. Не было никаких армад бомбардировщиков, обрушивающих на города тысячи тонн смертоносного металла. Не было танковых армий. Не было массированного артиллерийского огня, ведущегося десятками тысяч орудий разного калибра.
Так откуда было взяться тем разрушениям, которые мы себе обычно представляем?
Да, конечно, определённый урон производительным силам был нанесён, с этим никто не спорит. Но затронул он в основном железнодорожный транспорт, пути и подвижной состав. Специфика гражданской войны приводила к тому, что боевые действия велись чаще всего в зоне железных дорог. Так закупили в Швеции тысячу паровозов — вот вам и нет никакой разрухи.
Так что, то, что мы привычно представляем себе как разруху после гражданской войны, на самом деле представляет из себя последствия человеческого фактора. В самом чистом виде. Очень хорошо об этом явлении высказался у Михаила Афанасьевича Булгакова профессор Преображенский.
«… — Разруха, Филипп Филиппович.
— Нет, — совершенно уверенно возразил Филипп Филиппович, — нет. Вы первый, дорогой Иван Арнольдович, воздержитесь от употребления самого этого слова. Это — мираж, дым, фикция… Что такое эта ваша разруха? Старуха с клюкой? Ведьма, которая выбила все стёкла, потушила все лампы? Да её вовсе и не существует. Что вы подразумеваете под этим словом?… Это вот что: если я, вместо того, чтобы оперировать каждый вечер, начну у себя в квартире петь хором, у меня настанет разруха. Если я, входя в уборную, начну, извините за выражение, мочиться мимо унитаза и то же самое будут делать Зина и Дарья Петровна, в уборной начнётся разруха. Следовательно, разруха не в клозетах, а в головах…»
Здравый, по–моему, взгляд в самый корень вещей.
Ну, хорошо. «Разруху» преодолели (то есть, перестали петь). В 1924 году Советская Россия начала производство автомобилей.
Если в дореволюционной России была автомобильная промышленность, тогда, конечно, начинать пришлось не с нуля. Рабочие (в основном) уцелели. Производственные мощности (если они были) тоже остались целехонькими. Конечно же, автомобильное производство должно было закрутиться сразу, набирая обороты, и выдавая новую продукцию в значительных количествах.
Итак, в 1924 году были выпущены первые автомобили. Знаете, сколько их было? Аж целых 10 (десять) штук. 10 полуторатонных грузовых автомобилей АМО–Ф-15 были выпущены в 1924 на заводе АМО. На всю страну. Это — промышленность?
В 1925 началось производство автомобилей на Ярославском автозаводе. С учетом продукции нового завода, в 1925 году в СССР было выпущено 116 автомобилей. В 1926 году — 366 автомобилей.
1927. Этот год — особый в истории советского автомобилестроения. В этом году в СССР были впервые изготовлены легковые автомобили. Марки НАМИ — 1, в Москве, на заводе «Спартак».
Знаете, сколько их было выпущено? Целых три штуки.
И еще 475 грузовых автомобилей дала автомобильная промышленность СССР в 1927 году.
Простите, но я вот сейчас привожу эти цифры и не могу отделаться от мысли, что люди, рассуждающие о царской России, как о неком «тигре», всех нас попросту разыгрывают.
Через десять лет, в 1937 году, в СССР было выпущено (всего за один год) сто девяносто девять тысяч восемьсот автомобилей: 180, 3 тыс. грузовых, 18, 2 тыс. легковых автомобилей и 1, 3 тыс. автобусов. Вот это уже промышленность.
Но это уже промышленность, созданная в советском государстве. С нуля.
Авиационная промышленность.
Здесь такая же история, только проявившаяся ярче.
Позволю себе длинную выдержку из книги авиаконструктора А. С. Яковлева «Цель жизни».
«В 1943 году… я познакомился с автором известных воспоминаний «50 лет в строю» Алексеем Алексеевичем Игнатьевым. Это был высокий, статный старик, генерал — лейтенант Советской Армии. Во время первой мировой войны он был агентом русского правительства во Франции.
Алексей Алексеевич… рассказал мне много интересного о том, в каких условиях в 1914 году он, работая в Париже, выколачивал для русской армии самолеты…
За время войны Россией было закуплено за границей около 1500 самолетов и 3500 двигателей. Однако из общего количества самолетов, поступавших на русско–германских фронт, только четвертая часть была закуплена за границей. Три четверти производилось на отечественных заводах.
В России перед Октябрьской революцией авиационным производством занимались около полутора десятков заводов… Но настоящими заводами в полном смысле этих слов были три: велосипедный «Дукс» в Москве и заводы Щетинина и Лебедева в Петрограде. Остальные — небольшие кустарные сборочные мастерские. На всех авиационных предприятиях царской России работало всего около 10 тысяч рабочих разных специальностей.
Строились в основном самолеты иностранных марок, главным образом, французские «Фарман», «Моран», «Вуазен», «Ньюпор», хотя Россия имела ряд типов самолетов отечественной конструкции, например, «Лебедь», «Парасоль», «Сикорский», «Илья Муромец» и др….
…Русские заводчики неохотно брали заказы на самолеты отечественной конструкции, ориентируясь
