согласна. Вы причинили много горя, Оливия, многим людям, и все для того, чтобы дать Графу Олафу то, чего он хочет.
Оливия кивнула, на глаза у нее опять навернулись слезы.
— Я знаю, — подтвердила она с несчастным видом. — Мне очень стыдно. Но я не знаю, что мне еще делать.
— Вы могли бы перестать помогать Олафу, — сказал Клаус, — и вместо этого помогать нам. Вы могли бы рассказать нам все про Г.П.В. и проводить нас в Мертвые Горы, чтобы проверить — вправду ли жив кто-то из наших родителей.
— Не знаю, — отозвалась Оливия. — Я так давно веду себя плохо. Но не исключено, что я могла бы еще измениться. — Она встала и с грустью оглядела полутемное помещение. — Когда-то мне было свойственно благородство. Как вы думаете — могла бы я снова стать такой?
— Не знаю, — ответил Клаус. — Давайте проверим. Мы могли бы уйти прямо сейчас, все вместе, и двинуться на север.
— Как это? — удивилась Оливия. — У нас нет ни автомобиля, ни мини-фургона, ни лошадей на четверых, ни катапульты и никакого другого способа выбраться из Пустошей.
Вайолет поправила ленту на голове и, уставившись в потолок, погрузилась в размышления.
— Оливия, — проговорила она наконец, — тележки на американских горах еще действуют?
— Тележки? — переспросила Оливия. — Вроде бы да. Колеса крутятся, но на каждой тележке свой моторчик, и они, по-моему, заржавели.
— Мне кажется, я сумею восстановить мотор с помощью вашего устройства для молнии. В конце концов, резиновая полоса немного похожа на…
— Приводной ремень автомобильного мотора! — докончила Оливия. — Отличная идея, Вайолет.
— Я проберусь к американским горам сегодня ночью, — продолжала Вайолет, — и примусь за работу. Мы уедем рано утром, когда все еще будут спать.
— Лучше не сегодня ночью, — остановила ее Оливия. — Граф Олаф или его помощники всегда шныряют по ночам. Лучше бежать днем, тогда все будут в Шатре Уродов. А ты можешь заняться мотором рано утром, когда Олаф явится сюда ко мне — узнавать про вас у хрустального шара.
— И как же вы поступите? — поинтересовался Клаус.
— У меня есть запасной шар. Они время от времени разбиваются.
— Я не это имел в виду, — возразил Клаус. — Вы ведь не скажете Графу Олафу, что мы здесь?
Оливия помолчала, а потом покачала головой.
— Нет, — ответила она, но голос ее звучал не очень уверенно.
— Обещание? — спросила Солнышко. Оливия, не отвечая, долго смотрела на младшую из Бодлеров.
— Да, — произнесла она наконец очень тихим голосом. — Обещаю, если вы обещаете взять меня с собой, чтобы найти Г.П.В.
— Обещаем, — сказала Вайолет, и другие двое кивнули. — Так, а теперь начнем сначала. Что означают буквы Г.П.В.?
— Мадам Лулу! — послышался снаружи скрипучий голос. Бодлеры с испугом переглянулись, услышав поддельное имя женщины, стоящей рядом. — Мадам Лулу! Где ты?
— Я в гадальной палатке, мой Олаф, — отозвалась Оливия, перейдя к своей прежней манере с такой же легкостью, с какой Бодлеры могли влезть в рубаху с оборочками. — Не входить, пожалуйста. Я делаю тайный ритуал с моим хрустальным шаром.
— Ладно, только поскорей, — раздраженно пробурчал Олаф. — Яма готова, меня мучит жажда. Иди налей нам вина.
— Одну минуту, мой Олаф, — проговорила Оливия, поднимая с полу ткань, чтобы свернуть тюрбан. — Почему тебе не принять душ, пожалуйста? Наверно, ты вспотел, пока копал яму. Ты примешь душ, и мы как раз вместе будем пить вино.
— Не болтай ерунду, — огрызнулся Граф Олаф. — Я принимал душ всего десять дней назад. Пойду подушусь одеколоном и буду ждать у тебя в фургоне.
— Хорошо, мой Олаф, — крикнула Оливия и принялась сооружать тюрбан на го-лове. Потом обернулась к детям и прошептала: — Прервем наш разговор. Вас начнут искать. Когда завтра мы отсюда уйдем, я вам расскажу все, что вы хотите.
— А нельзя рассказать сейчас хоть немножко? — спросил Клаус. Бодлеры еще никогда не оказывались так близко к получению ответов на свои вопросы и просто не в состоянии были терпеть дальше.
— Нет, нет, — решительно заявила Оливия. — Давайте я вам лучше помогу одеться как раньше, а то вас разоблачат.
Дети обменялись взглядом и вынуждены были согласиться.
— Пожалуй, вы правы, — уступила Вайолет. — Нас могут хватиться.
— Проффко, — выговорила Солнышко, что означало «Пожалуй, верно», и принялась обкручивать себя бородой. Вайолет с Клаусом натянули штаны с меховыми отворотами и застегнули пуговицы на рубахе. А Оливия тем временем снова надела ожерелье и стала снова Мадам Лулу.
— А шрамы-то, — спохватился Клаус, глядя на лицо сестры. — Мы же их стерли.
— И волосы надо напудрить, — напомнила Вайолет.
— У меня есть гримировальный карандаш, пожалуйста, — Оливия полезла в сундучок, — и пудра.
— Пока не обязательно говорить с акцентом, — заметила Вайолет, снимая ленту с головы.
— Практика полезна, пожалуйста, — возразила Оливия. — Я обязана думать о себе как о Мадам Лулу, а то, пожалуйста, забуду о своем маскараде.
— Но вы не забудете о наших взаимных обещаниях? — спросил Клаус.
— Обещаниях? — переспросила Мадам Лулу.
— Вы обещали не рассказывать Графу Олафу, что мы здесь, — сказала Вайолет, — а мы обещали взять вас с собой в Мертвые Горы.
— Конечно, Беверли, — отозвалась Мадам Лулу. — Я буду сдержать обещание уродам.
— Я не Беверли, — запротестовала Вайолет, — и не урод.
Мадам Лулу улыбнулась и, нагнувшись, нарисовала шрам на лице старшей из Бодлеров.
— Но сейчас пришло время для маска-рада, пожалуйста, — сказала она. — Не забывайте менять голос, а то вас узнают.
— Мы не забудем про наш маскарад, — пообещал Клаус, убирая очки в карман. — А вы не забудете про свое обещание, так ведь?
— Конечно, пожалуйста, — ответила Мадам Лулу и выпустила детей из Гадального Шатра. — Не надо беспокойства, пожалуйста.
Выйдя наружу, Бодлеры окунулись в знаменитый темно-синий закат в Пустошах. Свет придал каждому из них какой-то иной, новый облик, он словно накинул на карнавальную одежду синие одеяния. Пудра на волосах Вайолет осветилась таинственным бледным светом. Поддельные шрамы на лице у Клауса выглядели в сумраке более темными и зловещими. А Солнышко казалась маленьким синим облачком, в котором посверкивали в последних солнечных лучах искры — ее зубы. И Мадам Лулу стала снова походить на гадалку — закатное солнце блестело на драгоценном камне, украшавшем тюрбан, и таинственным светом освещало ее длинное платье.
— Доброй ночи, мои уродцы, — сказала она.
И Бодлеры, глядя на эту загадочную женщину, невольно задались вопросом — действительно ли она переменила свой девиз и станет благородным человеком. «Я сдержать свое обещание», — сказала Мадам Лулу. Но бодлеровские сироты оставались в неведении — говорит ли она правду или просто говорит то, что они хотят услышать.
Глава восьмая
К тому моменту как бодлеровские сироты добрались до фургона уродов, Хьюго, Колетт и Кевин их уже поджидали. Колетт и Кевин как раз заканчивали партию в домино, а Хьюго успел сварить кастрюлю «том ка гаи» — восхитительного супа, который готовят в Таиланде. Но хотя Бодлеры и сели за стол и приступили к ужину, они совершенно не были расположены глотать и переваривать смесь курятины, овощей, непонятных грибов, свежего имбиря, кокосового молока и водяного ореха, приготовленную
