Прошла команда трубачей. И крик взорвал толпу густую, И покачнулся старый мир, — Проехал, шашкой салютуя, Седой и грозный командир. Плывут багровые знамена. Грохочут бубны. Кони ржут. Летят цветы. И эскадроны За эскадронами идут. Они и в зной, и в непогоду, Телами засыпая рвы, Несли железную свободу Из белокаменной Москвы. Проходят серые колонны, Алеют звезды шишаков. И вьются желтые драконы Манджурских бешеных полков. И в искушенных парижанках Кровь закипает, как вино, От пулеметов на тачанках, От глаз кудлатого Махно. И пыль, и ветер поднимая, Прошли задорные полки. Дрожат дома. Торцы ломая, Хрипя, ползут броневики. Пал синий вечер на бульвары. Еще звучат команд слова. Уж поскакали кашевары В Булонский лес рубить дрова. А в упоительном Версале Журчанье шпор, чужой язык. В камине на бараньем сале Чадит на шомполах шашлык. На площадях костры бушуют. С веселым гиком казаки По тротуарам джигитуют, Стреляют на скаку в платки. А в ресторанах гам и лужи. И девушки сквозь винный пар О смерти молят в неуклюжих Руках киргизов и татар. Гудят высокие соборы, В них кони фыркают во тьму. Черкесы вспоминают горы, Грустят по дому своему. Стучит обозная повозка. В прозрачном Лувре свет и крик. Перед Венерою Милосской Застыл загадочный калмык… Очнись, блаженная Европа, Стряхни покой с красивых век, — Страшнее труса и потопа Далекой Азии набег. Ее поднимет страсть и воля, Зарей простуженный горнист, Дымок костра в росистом поле И занесенной сабли свист. Не забывай о том походе. Пускай минуло много лет — Еще в каком-нибудь комоде Хранишь ты русский эполет… Но ты не веришь. Ты спокойно Струишь пустой и легкий век. Услышишь скоро гул нестройный И скрип немазаных телег.
