не пришло. Под хихиканье и насмешки доковыляли по лесной тропинке до костра. Лагерь разбойников, по мнению Араона, был сугубо временным — так, привал на одну ночь, не более того. Костер, над которым висели два закопченных котелка, пара поваленных сосенок, чтобы сидеть, да одинокая палатка. Когда язык пламени взметнулся повыше, юноша заметил, что родовой герб со стенки ее не спорот; господин Эйк не скрывался и не стеснялся своего ремесла. Когда принц ступил на край поляны, неподалеку раздалось тихое ржание; значит, рядом паслась пара-тройка лошадей. Те разбойнички, что вели отобранных у отряда Араона коней, проследовали в темноту. Опять ржание, знакомое и чужих коней; всхрап, возмущенный визг — значит, Синичка, кобыла Ханны, укусила кого-нибудь из разбойничьих жеребцов. Норова у Синички было не меньше, чем у всадницы. Рассадили всех троих на тех же сосенках, но на значительном расстоянии друг от друга, так, что и переговариваться было нельзя. Араон видел спину брата Жана и затылок Ханны. Оба вели себя спокойно, не бранились и не сопротивлялись; юноша решил держаться так же. Разбойники не обманули: жертвам ограбления и впрямь был предложен ужин, да еще и довольно сносный: каша с мясом, наверняка с зайчатиной. Еще девятину назад Араон бы от подобной пищи отказался, а запах и вид вызвал бы тошноту, но по дороге они не раз питались именно так, кидая в один котел крупу и то, что удавалось подстрелить — охотилась Ханна, большая любительница прогуляться с дамским охотничьим арбалетом по окрестностям. После пяти-шести часов верховой езды такая пища казалась изысканным деликатесом; вот и разбойничья каша тоже была принята без капризов. Отказываться и разыгрывать плененного гордеца юноша счел неразумным: мало ли что будет дальше, лучше быть сытым и отдохнувшим, а заодно и выглядеть тихоней, чем голодным и надменным, а потому подозрительным. Монаху ордена Блюдущих Чистоту особо выкаблучиваться было бы неуместно, а Араон все еще надеялся сойти за простого послушника, пусть и из сословия благородных людей, который сопровождает старшего в какую-то там обитель. Не вышло.
— Ну-ка, дайте-ка взглянуть на вас, столичный господин? — тяжелая рука сдернула с головы Араона капюшон рясы. Следом Якоб Эйк цапнул Араона за подбородок и заставил повернуться к себе. В шалых светлых глазах плясали отблески костра; владетель-разбойник был слегка пьян, но только чуть. До недолговечного благодушия, не больше.
— Ты не монах, — сказал он, чуть поразмыслив. — Разрази меня гром, если ты хотя бы послушник. И личико твое мне знакомо почему-то… Араон пожал плечами, засунул в рот очередную ложку каши и принялся сосредоточенно жевать, но отделаться от Эйка было не так-то просто. Сначала у него отобрали ложку, потом миску. Мужчина присел на корточки, внимательно глядя в лицо пленнику. Потом присвистнул, покачался на пятках.
— Сколько же за тебя денег дадут, подумать… приятно, — сказал Якоб чуть позже. — Какая неожиданная удача!
— Не дадут, — покачал головой Араон; он надеялся, что до Брулена еще не успели дойти все слухи, или хотя бы на то, что Эйк не слишком интересуется последними новостями. — Я никому не нужен. Разве что тайной службе его величества. Продадите меня им? Господину Реми Алларэ?
Якоб поморщился, поджал губы. Продавать королевской тайной службе даже самого ценного заложника не рискнул бы и полный дурак: сначала выкупят, потом догонят, переловят и повесят. Связываться с ними — хороший способ покончить с собой чужими руками; Эйк на самоубийцу не походил.
— Зачем вы ехали на запад? Только не заливай мне про Схефферскую обитель, к ней едут по совсем другой дороге. И не говори, что заблудились.
— Мы ехали в Оганду. — почти правда.
— В ссылку так не отправляют… А кто эта девица?
— Моя старшая фрейлина, она из Къелы.
— Бывший король, бывшая фрейлина и настоящий монах. Хороший улов. Что же вы делаете на дороге втроем?
— Нам очень нужно на запад, — сказал Араон, решив, что от правды вреда не будет. Если решили взять в заложники и продать, все равно не отпустят… но ведь все три седмицы везло, каждый день и каждый час! — Нужно срочно. Везло с первого же дня, когда всем троим удалось беспрепятственно покинуть столицу. Араон, переодетый послушником, брат Жан, которому и прикидываться не надо было, и Ханна в охотничьем костюме могли бы привлечь много любопытных взглядов — с чего бы двум Блюдущим разъезжать на превосходных лошадях, да еще и в обществе красивой молодой девицы? Могли бы, но не привлекли. Их никто не замечал, не останавливал, не пытался вступить в беседу или набиться в попутчики. Встречные разъезды, часть которых состояла из алларских гвардейцев в упор не видели в троице тех, кого явно разыскивали. Равнодушные взгляды скользили мимо, не цеплялись ни за кого из путников. Три седмицы небывалой удачи, а теперь, когда до цели оставалось всего-то два-три дня пути — засада; да еще и худшая, которую можно себе представить: не простой грабитель с большой дороги, а владетель, быстро узнавший в Араоне бывшего короля. Да, за такую добычу можно просить добрых десять тысяч сеоринов; брат заплатит — куда ж он денется? Не меньший выкуп можно просить за Ханну Эйма… угораздило же юношу сказать правду о том, кто она такая!
— На запад? Срочно? — Якоб насторожился, подался вперед. — Зачем бы это?
— Помочь одному достойному человеку…
— Вот, значит, как, — разбойник вытащил из ножен кинжал; хороший дорогой кинжал с гравировкой по клинку. Лезвия казались почти прозрачными — так играла в полутьме заточка. — Это кому же? Где-то вдалеке ухнул филин; может, не филин, а другая ночная птица — в них юноша не разбирался. Может быть, это один из разбойников подавал другому сигнал птичьим криком. Араон вжал босые ноги в мелкую колючую хвою, чувствуя, как между пальцами набирается сырость. Ему было холодно, но не потому, что до него не доставал жар костра. Ответить на вопрос можно было двумя разными способами: либо правду, либо — прикрыться герцогом Скорингом. Способов было два, а один из них мог стоить если не жизни, то свободы. Юноша вновь почувствовал ледяную отстраненность от происходящего. Это пугало; кинжал в руках Якоба казался мелочью, бессмысленной игрушкой. Острие может войти под ребро, тогда сердце остановится — быстро, наверняка, и вовсе незаметно. Немного боли, не больше, чем в порезанной руке — и все. Другое дело, что есть двое спутников, двое друзей… и есть дело, которое обязательно нужно сделать. Догнать герцога Гоэллона. Это важно, все остальное — сущие мелочи. Старший Эйк служил герцогу Скорингу. Младший — доносил Реми. Этот, судя по виду, младше Яна-Петера, но куда старше Винсента. Забавно… до чего все трое непохожи друг на друга; вот уж точно — семь близнецов от всех отцов. Интересная, должно быть, дама — госпожа Эйк. В каких же отношениях многочисленное семейство с «заветниками» и герцогом Скорингом? Ян-Петер Эйк — посвященный высокого круга; Винсент — попросту мальчишка, которого втянул во все это старший брат. Якоб промышляет разбоем. Почему? Уж не потому ли, что родной дом, превратившийся в гнездо еретиков, не пришелся ему по душе? Или не стоит так все усложнять? На землях Брулена разгулялся святой поход — так, может быть, Якоб попросту удрал от преследований, не желая каяться и проходить очищение?
Стальные глаза сверлили Араона, ожидая ответа. Сталь в глазах, сталь в руках; вполне достаточно, чтобы понять: ошибешься, и не жить тебе. Не только тебе, но еще и спутникам. Дело даже не в выкупе — в чем-то еще, важном для Якоба, но неизвестном Араону. Не угадать… но нельзя ли оттянуть время?
— Почему вы так не похожи на своих братьев?
— Дерзкий вопрос, не кажется тебе? — губы раздвинулись в подобии усмешки. — Особенно от тебя. Я хотя бы знаю свою мать, а ты? Время, время… драгоценные доли минуты на принятие решения; жаль, что Якоб не решил побеседовать с братом Жаном, тот наверняка нашел бы, что ответить. Он умеет, он может распознавать мысли, он учил Элграса — и хорошо научил, а вот Араону такого таланта не досталось ни капли. Об этом думать сейчас нельзя, нужно думать о том, как ответить.
— А я не знаю, — кивнул юноша. — Поэтому не рассчитывайте на богатый выкуп. Отпустите нас, а? «Деньги и лошади, — думал он. — Пешком мы не успеем, а если обратимся за помощью в ближайший монастырь, то уже не выберемся оттуда… Но — как вернуть хотя бы часть своего имущества и свободу? Возможно ли? Тут уцелеть бы…»
— Не заговаривай мне зубы, подкидыш, — процедил разбойник. — Кому вы там помогать собрались? Отвечай! Блик от костра прыгнул на руки Араона, потом побежал выше, добрался до глаза — алая вспышка, совсем неяркая. Юноше казалось, что вокруг тихо, слишком уж тихо. Добрый десяток человек суетился
