командовать остальными, да и сама послушно разворачивалась без малейших нареканий.
Когда рейкисты (особенно говорливая Любаша) наконец-то все обсудили, попритихли и настроились на Дуб, с неба снизошел ярко-золотой поток света и обрушился прямо на них. И прошел через них, и слился с ними, Яна ещё никогда ничего подобного не ощущала… На короткое мгновение они четверо стали одним целым с Дубом, друг с другом и с этим золотистым сиянием, и до чего же не хотелось возвращаться обратно, чтоб обнаружить, что ты опять одна-одинешенька во всем мире…
Поток внезапно иссяк, как будто кто-то без предупреждения снял силовое поле, и сразу же стало холодно и неуютно в сырой промозглой тишине. Они расцепили руки и, не сговариваясь, молча направились к остановке, незаметно ускоряя шаг. Под конец припустились почти что бегом, обгоняя друг друга — прочь, прочь из этой темноты!
'Вот поэтому люди так одиноки… Мы каждый сам по себе', — отрешенно думала Янка, зачарованно следя за своими мелькающими туда-сюда кроссовками. (Те даже в кромешной тьме приглушенно светились ярко-синим — люминесцентные они, или как иначе объяснить?..) И на полушаге остановилась — так, что шагающая рядом Люба от неожиданности споткнулась на ровном месте, — секунду поколебалась и побежала обратно к Дубу. Впервые за весь вечер обратилась к нему напрямую (а то раньше было точь-в- точь как в операционной: врачи сосредоточенны и молчаливы, больной под глубоким наркозом):
— Мы решили отдать тебе то, что ты нам столько лет дарил просто так!
— Спасибо, — с небольшой заминкой отозвался Дуб. По-стариковски натужно покряхтел (или так почудилось?) и с интонациями капризной барышни заворчал: — Все равно зря вы это затеяли, только энергию потратили! Мне ее знаешь сколько нужно?..
— Тихо! Будешь выступать — еще придем, — до смешного нелепо пригрозила она вслух, но тут сзади подошли остальные и пришлось поспешно замолчать. Не захотели ехать без нее, значится, — неужели они вчетвером так быстро сбились в команду, за какой-нибудь час?..
Мастер — вероятно, по старой профессиональной привычке — все-таки устроила по горячим следам 'разбор полетов'. Принялась допытываться, кто чего необычного видел, слышал или ощущал — Янке бы придержать язык да подождать, что скажут другие, так нет же!.. Влезла на пьедестал первая и принялась расписывать во всех подробностях, размахивая в такт руками:
— У него есть лицо, никто не заметил?
— У кого? — кругленькая и крепко сбитая, как колобок, Люба простодушно округлила глаза, уж это было заметно даже в темноте.
— У Дуба, — со старанием уточнила Яна. — Иногда появляется посредине ствола, такое большое и морщинистое, древнее… И губы шевелятся, и глаза есть… А потом он как будто бы прячется, уходит внутрь, остается одна кора.
— Ты 'Властелина колец' когда в последний раз смотрела? — неожиданно вмешался еще не проронивший ни слова насупленный мужичок, таким вот занудным оказался! Янка обиделась со страшной силой:
— Причем тут 'Властелин'?.. Все, больше ничего не буду рассказывать!
Короче, опять обнаружилось, что остальные ничего сверхъестественного не видели, не слышали и не ощущали, зато она в очередной раз зарекомендовала себя выскочкой! Мастер со своей непонятной улыбкой пробормотала что-то про поколение индиго, но объяснять по-человечески ничего не стала. (Хотя что тут объяснять, и так все понятно… Как будто бы. Цитируя Юльку, всё ясно, как в тумане.)
Любаша с тем ехидным товарищем, похожим на сотрудника КГБ из старых советских фильмов, сели на первую же маршрутку в Речпорт и укатили домой. А Мастер окинула Яну проницательным взглядом и предложила зайти в кафе, пропустить по 'рюмке чаю' — то бишь погреться и кое-что обсудить. (Интересно, просто так про эту рюмку ввернула или с умыслом?..) До кафе, однако, не дошли: зачем-то уселись на скамейке неподалеку от Дуба и Мастер словно бы невзначай стала допытываться, что Янка в последнее время видит, кто именно приходит и что говорит? Та обрадовалась возможности высказаться без утайки, с подробностями, а то за эти недели столько всего накопилось!.. На пять романов хватит.
— Один сейчас стоит возле нас — вроде ангел, такой высокий, и в руках что-то держит… Как будто бы он у них главный. Говорит, что пришел ненадолго, для них это тяжело — находиться в атмосфере города… Слишком низкие вибрации, это он так объясняет. Хорошо, что город у нас зеленый, много парков, только это и спасает. В кафе бы он не появился, им туда хода нет… — Янка спохватилась и до боли прикусила язык, но отступать было некуда: и так уже все разболтала! Придется продолжать: сказавший 'а', как известно, должен сказать и 'б'… Всё бы хорошо, да только вот Мастер смотрит как-то аж чересчур заинтересованно, подавшись всем корпусом вперед — с чего бы это?..
— А Вы что, не видите? — прямолинейно брякнула Яна, не успев придумать ничего более дипломатичного.
Наставница, к счастью, от ее неслыханного наезда нисколько не оскорбилась, улыбнулась понимающе:
— Каждый видит свое, на индивидуальном уровне. Да и не всем показывают… Значит, сейчас это важно именно для тебя. Спроси, как его зовут!
— Этого главного? Говорит… Ариэль, что ли? Как порошок! — Янка ни к месту хихикнула, но Мастер на ее фривольные шуточки и бровью не повела. С учительски-строгим лицом поправила:
— Ариил?
— Точно, Ариил. Кивает. И улыбается, довольный!.. Про порошок понравилось. А кто он такой?
— Архангел Ариил. На досуге сама почитаешь, это долгая история. Думаю, не зря он явился именно к тебе…
Мастер, похоже, хотела добавить еще что-то важное, но промолчала, перевела разговор на какие-то повседневные пустяки. Стала расспрашивать про лицей, про учителей, куда она думает поступать в следующем году, а Янка ни с того ни с сего — как всегда невпопад! — вспомнила про свои прогулы и хронические опаздывания на первые пары. Следом за тем и директор лицея привиделся отдельным силуэтом, с его пронзительно-тихим голосом и указующим гневным перстом, направленным на дверь. От картинки этой взгрустнулось, так что быстренько закрыли не самую лицеприятную тему и засобиралась домой. Всю дорогу от парка до остановки на Суворовской Мастер хитро улыбалась в свете случайных ночных фонарей: может, специально ввернула про лицей, чтоб остудить Янин пыл? Ясновидящая ведь, как-никак! А может, это у нее просто лицо такое, глаза от природы узкие и будто смеющиеся, как у Дениса Кузьменко…
Через несколько минут Мастер Ольга прервала их сосредоточенное молчание, воскликнула с заметным волнением:
— Ты даже представить себе не можешь, как много тебе дано! Думаю, ты пока не осознаешь до конца, возраст еще не тот… Это редкий дар, мало кто может им похвалиться.
— А что в нем такого особенного? — переспросила Янка самым невинным голосом, втайне надеясь услышать нечто для себя приятное, как в прошлый раз, — расхвалили ведь по самое не хочу…
Но Мастерица ничего не ответила, не поддержала эту игру. Только на прощание ввела в глубокий ступор: усаживая Яну в плотно утрамбованную по вечернему времени маршрутку, заявила негромко, но со значением:
— Никогда в жизни ты не будешь пить ничего крепче вина! Да и то понемногу, в редких случаях.
К превеликому счастью, автобус тронулся в ту же минуту, не пришлось этот щекотливый вопрос обсуждать в присутствии двух или трех десятков пассажиров… У Янки в один миг вспыхнули от стыда уши, будто исправно отремонтированный светофор.
'С другой стороны, и слава Богу, что все раскрылось! Не надо ничего скрывать, лишний раз трепыхаться…' — думала она, прилепившись лбом к затемненному почти дочерна окну. (Сидячих мест, как водится, не оказалось в наличии, пришлось стоять по-моряцки, широко расставив для равновесия ноги и вцепившись обеими руками в поручень. И хорошо еще, не в 'позе Рэкса', как это бывает в слишком низких маршрутках!)
'Значит, вино все-таки можно, хоть не сухой закон…' — подвела итог Янка и окончательно успокоилась, а там и место у окна исправно освободилось, красота… Судя по всем косвенным признакам,
