— Я ничего не учила, — еле слышно пробормотала Яна.
— А как же… — Галя запнулась, затем просияла и круто развернулась назад к Юльке с Машенцией, только стул натужно заскрипел:
— Она ничего не учила!
— О-ба-на! — протянула Юлька с восхищением. — Что, честно?.. — И, не дождавшись ответа, передала дальше по беспроволочному телефону, разворачиваясь во все стороны, как тарелка спутниковой антенны:
— Она ничего не учила!
И пронеслось-прошелестело по классу… Кажется, даже Римма Георгиевна расслышала, но не стала разбираться, что да как — скорей всего, надоело уже с ними возиться.
А Яна потихоньку приходила в себя. Первый раж и глупое смешное торжество — еще бы, утерла всем носы! — с поразительной быстротой исчезли, в голове маленько прояснилось. И, как это обычно с ней случается, маятник эмоций качнулся в противоположную сторону, принялась себя всячески шпынять: ну и наломала же дров, как еще утром грозилась! Умница, дальше некуда!.. Мало того, что засветилась при всех со своими — непонятными ей самой — способностями (папа ведь именно об этом предупреждал — 'не высовывайся'!), так ко всему прочему еще и пришлось выкручиваться обманным путем. История-то раньше была у нее любимой, а тут почти по шпаргалке… Позор, что еще на это скажешь! Янка с трудом утешила себя хилой отговоркой, что с учебником в этом году не повезло, слишком деревянный: максимум пара абзацев, и она уже спит беспробудным сном. (Если его составляли, чтоб отбить у учащихся на корню любой интерес к истории, то миссия удалась на двадцать с плюсом.)
Римма до конца пары никого больше не вызывала. Записала неразборчивым круглым почерком на доске номера параграфов для домашнего задания, очертила ногтем в любезно подсунутом Заей учебнике 'от сих до сих', что следовало до звонка изучить — и на том удалилась на полчаса раньше. Может быть, до сих пор не пришла в себя от шока, ну или нашлись занятия поважнее, чем какая-то там новейшая история…
Худо-бедно дожили до большой перемены. Предупреждая все расспросы изнывающих от любопытства девчонок, Янка напрямую заявила, что не собирается это ЧП обсуждать — во всяком случае, не сейчас. Сейчас-то она и сама ничего не понимает… (Все-таки шпарила дословно — Машка тут же за ней сверяла по учебнику, строчку за строчкой!) Как ни странно, девчата после Яниного ультиматума даже не слишком приставали, только посматривали на нее с нескрываемым уважением, так что удалось благополучно улизнуть в коридор.
Юлия на правах старинной подруги увязалась следом. Ну и сидели б себе спокойно в уголке на низком удобном подоконнике, грызли Юлькины яблоки и радовались жизни, так нет же!.. Нежданно-негаданно опять выплыла неприятная для Яны тема, во второй раз за этот день. (А все Юлия Александровна, не могла уже деликатно промолчать!) Откусив за раз добрую треть яблока, 'Александровна' с набитым ртом невнятно спросила:
— Шлушай, а есть какой-то шпошоб… — титаническим усилием все проглотила и продолжила чуть- чуть членораздельней: — Чтоб самому себе исправить зрение? Я что-то такое слышала.
— Ага, есть способ, — настороженно зыркнула на нее Яна, и на полминуты перестала жевать: — И Рейки бы помогла, я знаю…
'Вещий сон! — выскочила откуда-то дурашливая мысль, и как всегда, совершенно не по теме. — Про яблоко.'
— Так что ж ты?.. С твоими способностями! — вернула ее к предмету разговора Юлия и укоризненно покачала стриженой мальчишеской головой.
— Это не так просто, как ты думаешь. Там несколько месяцев нужно работать… По Синельникову или по Норбекову, все равно у меня сейчас времени нет.
— Лень-матушка! — с пониманием определила подруга и снисходительно похлопала Янку по плечу. Но та решила не обижаться: давным-давно пора избавляться от этого чувства собственной важности, из-за которого она вечно пыжится и разыгрывает из себя оскорбленную невинность! Или уходит с гордо поднятой головой. И получается в точности, как говорил дон Хуан: за всю свою жизнь не довела до конца ни единого дела. Надо что-то менять, и чем раньше, тем лучше — вон как раз и случай подходящий представился… Сегодня она сделает все по-другому.
— Ну, и лень тоже, — миролюбиво согласилась. — И без линз надо постоянно ходить, я б так не смогла. Если б еще летом у бабушки, там еще куда ни шло… И к тому же есть внутренняя причина, надо сперва ее убрать.
— Какая внутренняя причина? — заинтересовалась Юлька и ловко запулила огрызком точно в середину белой пластмассовой урны в углу.
— Почему зрение испортилось, — терпеливо пояснила Яна. — Я уже пыталась разобраться: оказалось, это я так выбираю, что мне в жизни видеть, а что нет… Типа фильтра — 'тут вижу, тут не вижу!'.
— Розовые очки, — усмехнулась Юлька. Яна все-таки немного обиделась и только вознамерилась спросить, что подруженция имела в виду — зубоскальствует, как обычно, или выдала с тайным умыслом? — но прозвенел звонок. Да так, что напрочь заложило оба уха, тут уж не до разговоров на отвлеченные темы… Пришлось возвращаться в аудиторию, несолоно хлебавши, не успев даже яблоко догрызть.
Им еще крупно повезло, что Галька ничего из Яниных откровений не слышала, а то б наверняка засмеяла с этим 'внутренним фильтром'! Ну что ж, вспоминая папу, ей, Янке, над собой еще работать и работать, как медному чайнику…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. А ВДРУГ 'ПОЛОВИНКИ'?
Глава первая. ВИдение
Быть Воином — это самый эффективный способ
жить. Воин сомневается и размышляет до того, как
принимает решение. Но когда оно принято, он
действует, не отвлекаясь на сомнения, опасения и
колебания. Впереди — еще миллионы решений,
каждое из которых ждет своего часа. Это — путь
Воина.
(Карлос Кастанеда)
И опять возвращаться после лицея домой совершенно не хотелось, тем более что рань несусветная, только-только третья пара закончилась. Но подруги на Янкины бодрые призывы массовика-затейника — 'А давайте куда-нибудь пойдем!' — отреагировали вяло, даже легкая на подъем Юлька сегодня куда-то спешила. (С Галиной-то все понятно: торопится предстать перед Андрюшей в новом прикиде Клеопатры, переживает… А со стороны всех остальных это просто некрасиво: в кои-то веки она тащит их погулять!)
Пришлось ехать домой. Перекусив на скорую руку холодной жареной рыбой и ледяной картошкой из холодильника, Янка быстренько отыскала в 'закромах родины' свой старый мольберт и раскопала акварельные краски (перешерстив при этом всю комнату). Надо спешить, а не то еще часик-другой и начнет смеркаться, и все ее далекоидущие планы можно будет отложить на следующий год. На бегу словила
