— Белый тоннель, да? — вставила свои пять копеек Яна.
— Нет, тоннеля я не видела. Появилась широкая лестница прямо наверх, я по ней карабкалась и становилось всё светлее и светлее, и радостно так на душе, будто возвращаюсь домой… Ещё музыка такая красивая, и по сторонам стоят какие-то люди, я их вроде как всех знаю. Они сразу же бросились меня обнимать, и я тоже, как триста лет друг друга не видели… Все были мне так рады!..
Юля помолчала (видимо, еще раз переживая этот экстремальный сон про себя), потом неожиданно спросила, требовательно уставясь Яне в зрачки:
— Ты ведь еще не рассказала! Что ты вчера увидела?
Тут Янка потерялась совершенно, принялась что-то невразумительное в ответ мямлить — к счастью, набежали подруги и сразу перевели стрелки на другую тему. Так этот разговор и заглох до поры-до времени.
Из-за сна этого Юлькиного Яна не то чтобы расстроилась, а отчего-то пришла в смятение, словно почву выбили из-под ног. Плохого здесь, конечно, ничего нет, скорей наоборот: будет с кем эту деликатную тему обсудить, не рискуя прослыть в миру сумасшедшей. Только вот странно до предела: у Юлии даже инициации Рейки нет, неужели так неожиданно все началось? Неужели у Юльки тоже открывается ясновидение?.. И непонятно, что она, Яна, должна теперь делать: помогать, указывать и просвещать, читая длинные подробные лекции на тему эзотерики, или лучше оставить всё как есть? Дескать, не томи свою душеньку, опущайся на дно! Вот если бы еще не Юлька, а кто-нибудь другой… Как-то не улыбается ей эта перспектива — перед лучшей подругой корчить из себя гуру на полставки!
От такой усиленной мозговой деятельности через пять минут разболелась голова, Янка расшифровала этот внутренний сигнал правильно и постаралась переключиться на что-то нейтральное, житейски ненапряжное. Подействовало, голова сразу же затихла.
Поравнявшись со своим подъездом, она по привычке бросила быстрый взгляд на кирпичную стену рядом с подъездной дверью: цела ли историческая надпись, которой гордится весь дом? (Ну, может, и не весь, прогрессивная его часть.)
Заварилась эта каша прошлой весной. Однажды зябким утром Янка галопом выскочила на улицу — как всегда, опаздывала в лицей — и выхватила краем глаза на самом видном месте лаконичное:
'Вася
дурак'.
Да еще не безобидным мелом, а жирно, конкретной белой краской! На следующий день, видать, тот самый таинственный оскорбленный Вася внес свои коррективы:
'Вася НЕ
дурак!'
Но противоположная сторона тоже за словом в карман не лазила, подошла к поставленной задаче с размахом и фантазией. С тех пор на подъездной стене красовалось торжествующее:
'Вася НЕ
дурак!
А дурак немалый.'
Настроение от этих 'Вась' образовалось самое радужное. Янка гигантскими, через две-три ступеньки, шагами поднималась наверх по давно примелькавшейся лестнице на свой седьмой этаж (лифтом до сих пор и не пахло). По ходу дела пришла про себя к неоспоримому выводу, что ДР, оказывается, иногда может быть очень даже ничего, если над ним хорошенечко поколдовать…
Кроме нее, дома еще никого не было. Янка первым делом почапала к холодильнику, забыв по дороге разуться, хоть мама вечно из-за этого ругалась: что-то после Галькиного 'Наполеона' прихватил зверский голод. Открыла натужно скрипнувшую перетруженную дверцу и глаза уперлись в горы блюд, подносов и тарелок, обернутых прозрачной липкой пленкой. Под ней угадывалось что-то съедобное и на вид очень аппетитное, даже в таком полу-мороженном виде… Настоящая трехмерная иллюстрация к сказке про скатерть-самобранку. Чего-чего, а этого Яна аж никак не ожидала: ладно уж, если б небольшой 'Пражский' торт и аскетическая коробка конфет, но чтобы такой размах!.. Настроение катастрофически спикировало до самой земли: все-таки очень по-свински получилось… Янка даже торт не стала себе отрезать, решила в порыве самобичевания, что не заслуживает.
Что самое во всем неприятное, впереди маячили два выходных, так что ее обычная метода 'забудется-утрясется' теперь по-любому не сработает. Хошь-не хошь, а опять придется держать перед обиженными родителями ответ: они ей еще все по пунктам припомнят, ни одного ляпсуса за последние недели не пропустят! 'Да и подарков мне теперь не видать, аки собственных ушей!' — поддала жару грустно-меркантильная мысль.
Завершало эту симфонию внезапное соображение, что она уже недели три не появлялась в своей старой музыкалке. Хоть как ни клялась в последний раз учительнице, неутомимой Пчеле Майе, что возьмется за ум… Всученные в минуту Янкиной слабости преподавательские ноты до сих пор лежали аккуратной стопкой на компьютерном столе, успев припасть тонким слоем пыли. Да и компьютер, кстати сказать, тоже… Кто-то с утонченным чувством юмора уже потрудился запечатлеть на нем дико остроумную дарственную надпись: 'Wash me'. (Помой меня.) Или Ярик, или папа — одно из двух!
Как бы там ни было, засесть за пианино еще ни разу не возникло ни малейшего желания. Более того, при одной только мысли о музыкалке у Яны где-то в районе селезенки просыпалась жажда активного действия, причем сугубо практического. ('ИБД, имитация бурной деятельности', как это называется у них в лицее.) Во время первого приступа ИБД Янка навела порядок на столе и в книжном шкафу, во второй — вылизала до зеркального блеска почти всю квартиру (как обычно, до своей комнаты руки уже не дошли). И с чувством выполненного долга повалилась на диван отдыхать: понятное дело, что на пианино не осталось ни сил, ни времени.
'А что, неплохая идея! Как сказал бы Мартын, на энергии этого 'не хочу' можно горы свернуть, если направить ее в нужное русло. Вон сколько всего переделала!.. Надо научиться этим пользоваться', — наполовину в шутку решила она тогда.
Еще оставались висеть мертвым грузом за плечами рекомендованные Мастером Ольгой серьезные книги по Рейки. (Яна с тех пор осилила только одну, самую тоненькую брошюру о фиолетовом пламени. Да уж, негусто…) На их прочтение никаких временных обязательств не налагалось и Янка по загадочной для самой себя логике принялась именно за них. (А не за пианино, хотя там уже давно и не по-детски поджимает! Так нет же, всякий раз знакомая песня: выбирает то, где нет обязаловки и можно чувствовать себя посвободнее.)
Янка с опозданием сообразила, что Майя Станиславовна совершила серьезную тактическую ошибку, когда не назначила ей точного времени для проверки — обмолвилась только зайти в музыкалку в субботу. А во сколько, ну и какого года-месяца, уточнить-то и забыла… С ней, Яной, так нельзя: надо ставить четкие временные рамки и не оставлять перед носом ни единой щелки. Да и вообще держать в ежовых рукавицах, как утверждает одна вредная соционическая книженция…
Чтобы отвлечься от приступа самокритики, Яна поскорей нырнула с ногами в любимое красное в крапинку кресло и раскрыла первую попавшуюся книгу Мастера Ольги. Опять самая тоненькая, скорее брошюрка, а не книга — не потому ли она за нее первую и ухватилась? (Лень-матушка, как известно, раньше нас родилась!) А название прямо-таки интригующее: 'Как работать с ангелами'. Коротко и по существу.
Надо заметить, в существование ангелов Янка пускай и верила каким-то небольшим краем сознания, но все равно относилась к этой теме слегка юмористически. С самого детства так сложилось: папа воспитывал их на принципах буддизма и 'Агни-йоги', а там про ангелов негусто. (Если что-нибудь похожее и упоминается, то в красивой формулировке 'незримые помощники' или 'Высшие сущности Света'.)
Брошюра же эта рейковская самым неожиданным образом переворачивала с ног на голову все Янины представления: оказывается, рядом с нами со времен сотворения мира существуют эти самые 'сущности', в христианской традиции ангелы. Судя по всему, обретаются они в другом, невидимом для глаза измерении, потому и улавливают их присутствие только люди с повышенной чувствительностью. В голове тут же закружил целый ворох мыслей и ассоциаций: 'Может, кастанедовские 'союзники' — тоже примерно из той же оперы, только в другой терминологии? Надо будет Мартына расспросить. Хоть бы смеяться не начал —
