изоляторе и никого туда не впускал. Не хотелось смотреть и на то, как молниеносно перемигиваются зеленые и красные огоньки на белом пульте 'Линга'. Он остался в кабине и откинулся на спинку сиденья, почувствовав страшную усталость. 'Мы все равно ни черта не успеем… К чему это все?' - подумал он и вдруг испугался: а что, если это уже начало болезни? Он вскочил и начал быстро расхаживать по кабине. Потом решил проверить, не кажется ли ему собственное тело чужим, и стал делать гимнастические упражнения. Казимир появился в тот момент, когда Владислав с яростью наносил удары по невидимой мишени. Владислав сразу остановился и почувствовал, что краснеет.
Но Казимир и не думал издеваться над ним.
– Разминаешь мускулы? Правильно! - мечтательно сказал он. - Эх, сейчас бы в наше дорогое Закопане! Снег блестит, лыжи сами идут…
– Неплохо бы… - согласился Владислав и вздохнул. - Написал письмо?
– А как же! 'Линг' в два счета…
Таланов появился в дверях.
– Ну-ка, покажи, как оно выглядит, - сказал он.
– Вот, пожалуйста, - Казимир протянул ему плотный лист бумаги, разрисованный непонятными знаками: строка покрупнее, над ней вплотную ряд мелких значков. - Надеюсь, это будет им понятно. Если только, конечно, это их язык…
– Чей же еще? - спросил Таланов.
– Кто знает? Может, те, которые живут в подземельях, истребили жителей этой планеты, - задумчиво ответил Казимир. - Убили тех, кто любил свет, потому что сами боятся света, ненавидят его…
– Мрачная картинка, - сказал Владислав.
– А ты представляешь себе что-нибудь более веселое? - осведомился Казимир.
Таланов задумчиво разглядывал письмо.
– Почему они пишут в два ряда? - спросил он.
– Верхний ряд, с мелкими значками, обозначает высоту и модуляцию звука. У них, по-видимому, много гласных и есть разные варианты их звучания, меняющие смысл слова. Очевидно, слух у них более тонкий и изощренный, чем у нас. Без этого верхнего ряда нельзя понять, что говорится в основном тексте. Зато основных знаков немного.
– Нелепо, - заметил Владислав. - Ведь проще иметь побольше основных знаков.
– В наших земных языках тоже сколько угодно нелепостей, - сказал Казимир.
– Ты нигде не встречал в их книгах упоминаний о подземельях, о ходах под городом? - спросил Таланов.
– Нет. Впрочем, я ведь очень мало читал.
– Ладно. Едем, Владислав.
Они мчались во весь дух по дороге среди холмов. Кустарник, растущий на крутых склонах, хлестал своими гибкими красно-розовыми ветвями по стенкам вездехода. Впереди уже показался город со своими непривычными для земного глаза спиралеобразными улицами, овальными и круглыми зданиями без окон и дверей, со слегка поблекшей светящейся росписью на стенах. Белые и бледно-зеленые, как небо, палевые и светло-бронзовые здания выступали среди буйно разросшихся, одичавших деревьев, кустарников и ползучих растений, вьющихся по стенам и куполообразным крышам. Весь город был словно залит кровью, темневшей и сгущавшейся на большой площади, посреди которой белело овальное здание с округлой крышей и стенами, слабо светящееся, как гигантское серебристое яйцо. Деревья, посаженные на некотором расстоянии от него, своими темно-багровыми ветвями с узорчатой пурпурной листвой уже касались светящихся, плавно закругленных стен. Снизу, от полосы кустарника тянулись цепкие алые побеги; колыхаясь в воздухе, они безуспешно силились зацепиться за безукоризненно гладкие стены и, достигнув ветвей деревьев, обвивались вокруг них.
Таланов и Владислав вышли из вездехода на главной площади.
– Да, конечно, вся эта история произошла совсем недавно, - сказал Таланов, поглядев на деревья и кусты. - Герберт говорит, что здешние деревья и кусты растут примерно с такой же скоростью, как у нас в умеренном климате. Значит, им лет пять-десять, не больше, верно? Ну, так где ты это увидел, показывай.
– Я ведь, собственно, ничего не видел, - сказал Владислав, шагая по овально изогнутым широким ступеням. - Просто мне показалось, что за нами кто-то следит. Даже не знаю почему. Я же говорю: ничего определенного.
Они вошли в большой светлый зал. Причудливо-изогнутые тени ветвей лежали на смутно серебрящемся полу.
– Ты только внизу это почувствовал, а тут, наверху, ничего не было? - спросил Таланов.
– Только внизу. Будто кто-то глядел на нас. И потом - очень слабый шорох, как будто издалека. А глядели - вблизи. Не знаю, как это объяснить.
– Пойдем вниз, - сказал Таланов.
Овальное отверстие хода темнело в глубине зала. Крышка была откинута.
– Это вы так оставили? - спросил Таланов.
– Так и было. Иначе мы бы и не заметили этого хода. - Владислав вдруг остановился. - Впрочем… Помните, мы в первый раз были тут вместе с вами? Я ведь сюда подходил, сейчас я это твердо помню. И ничего не заметил.
– Ты уверен? - спросил Таланов.
– Ну конечно! И Карел был со мной!.. Да, Карел… Но все же, может быть, он помнит…
– Ладно, пойдем вниз.
Таланов начал спускаться по ступенькам, включив фонарик, прикрепленный на груди. Они прошли несколько шагов по подземной галерее. Серебристые плиты потолка и стен в темноте светились ярче, и Таланов выключил фонарик. Они постояли, чтоб привыкнуть к полутьме. Вдруг Владислав прошептал:
– Они опять следят за нами…
Таланов обернулся, прислушался.
– А тебе не кажется? - недоверчиво спросил он. - Я ничего не слышу.
– Я тоже не слышу. Только чувствую взгляд.
– Тебе и вчера на этом месте чудилось?
– Да, кажется, на этом.
Таланов включил фонарик и начал внимательно осматривать стены. Они были всюду одинаковые, слегка светящиеся в остром белом луче фонарика. Таланову показалось, что в одном месте плиты облицовки сходятся менее плотно, он приблизил лицо к стене - и вдруг тоже почувствовал, что кто-то на него смотрит. Он невольно отшатнулся, стараясь понять, откуда это странное ощущение. 'Может, так начинается эта проклятая болезнь? - с тревогой подумал он. - Хотя нет, у Карела и Герберта было иначе…' - Вы слышали? - прошептал Владислав.
Таланов снова приблизил фонарик к стене. Ну да, вот откуда это ощущение! Слабый и короткий, словно оборванный, не то вздох, не то стон там, за этой стеной. Присутствие кого-то живого. Он начал простукивать стену: да, здесь пустота.
– Вы дальше проходили? - спросил он.
– Да, только недалеко, вон туда примерно. Карелу было уже совсем плохо.
Таланов пошел вперед, светя фонариком и простукивая стену. Дальше шла сплошная кладка. Он повернул направо, в боковой проход, держась у той же стены. Гулкий звук пустоты опять возник через несколько шагов.
– Ты что-нибудь чувствуешь? - спросил Таланов.
– Да, - уверенно сказал Владислав. - Они и тут есть.
Таланов стоял у стены, водя фонариком. Тут и плиты прилегали плотно, и вообще стена в этом месте ничем не отличалась от других участков подземного хода. Только этот звук пустоты да еще странное ощущение Владислава. 'Пожалуй, и мое, - подумал он. - Если только это не самовнушение'.
