– Понятно почти все, - сказал Казимир. - Первая табличка: 'Кто вы? Откуда вы? Друзья или враги? Хотим говорить с вами. Не можем выйти. Боимся…' Вот тут непонятно, чего они боятся. Слово это должно звучать примерно так: 'глег'. Боятся они глегов - во множественном числе.
– Наверное, их правители. Или полиция.
– Я нигде ничего не читал про глегов. Правительственная стража у них называется иначе - минени. Правительство называется по-разному, но тоже не так.
– У них, ты говорил, было что-то вроде парламента? - спросил Таланов.
– Да, и что-то вроде президента. Только, по-видимому, с диктаторскими правами. Теперь вторая табличка. Там написано: 'Мы сказали: боимся глегов. Глеги неумолимы. Не можем выйти. Спасите нас'.
– Вот и пойми что-нибудь! - вздохнул Таланов. - Кого - нас? Кто эти глеги и как до них добраться? Ну, утро вечера мудренее. Пойду проведаю больных.
Он вошел в первую кабину медицинского отсека. Там никого не было. Он постучал в дверь изолятора - никто не ответил. Таланов вошел в изолятор. Виктор и Герберт стояли спиной к нему, у койки Карела.
– Я спал… - тусклым, безжизненным голосом говорил Герберт. Или, может быть, не спал… а думал, что сплю.
– А зачем ты взял с собой сюда лучевой пистолет?
– Я шел дежурить… я не знал, что заболею… а потом забыл…
– Что случилось? - еле выговорил Таланов.
Виктор медленно обернулся к нему. Лицо у него было такое же бледное и осунувшееся, как у Герберта.
– Карел… он покончил самоубийством.
Таланов шагнул к койке. Карел лежал, запрокинув голову, лицо его было сведено судорогой страдания. Под распахнутой рубашкой пылало на груди пятно лучевого ожога.
'Зелено-серая рубашка… любимая его рубашка, вроде талисмана, подумал Таланов. - Где он только не побывал в этой рубашке… Двенадцать лет в космосе… Пятый полет к неизвестным планетам… И такая нелепая смерть. От страха… от страха перед самим собой'. Таланов стоял, склонив голову, и чувствовал даже не горе, а холод и невыносимую усталость. Такую усталость, когда все-все равно. И опять он подумал, что это начало болезни, и напряг волю, чтобы стряхнуть с себя оцепенение.
Виктор не то вздохнул, не то простонал. Таланов с трудом повернул к нему голову. Виктор был очень бледен, почти так же бледен, как Карел, даже губы у него побелели.
– Ты здоров? - с тревогой спросил Таланов.
– Здоров пока, - не сразу ответил Виктор. - Надо перенести Карела куда-нибудь.
– Я сейчас позову Владислава.
– Мы и вдвоем справимся. Не надо никого звать. Вы… вы все равно уже вошли в изолятор. Только наденьте халат, перчатки и марлевую маску.
– А Герберт?
Герберт Юнг устало покачал головой.
– Я-то не покончу самоубийством. У меня жена и дети. Мне надо выздороветь. А Карел…
– Да, конечно, - торопливо ответил Таланов. - Но все же, может, лучше тебе не оставаться одному?
– Нет, ничего… - тихо сказал Герберт. - Дай мне снотворное, Виктор, вот и все… - У него был такой вид, будто он старается что-то припомнить. - Дай снотворное…
Герберт проглотил снотворное и лег, повернувшись лицом к стене. Виктор и Таланов унесли Карела в его пустую кабину, положили на койку.
– Придется сделать вскрытие, - сказал Виктор, когда они шли обратно. - Я делал анализ крови и его и Герберта, ничего не обнаружил. А по многим признакам эта болезнь сходна с нашими нейровирусными заболеваниями - с энцефалитом, например. Может быть, вирусы распространяются по ходу нервных волокон, а не через кровь - как при бешенстве. Значит, нужно исследовать мозг… Нужно исследовать… обязательно…
Он говорил деревянным, безжизненным голосом. Таланов остановился, положил ему руки на плечи.
– Виктор, ты болен? Скажи правду!
– Я здоров, - отводя глаза, возразил Виктор.- Это из-за Карела… и вообще…
– Понятно, - недоверчиво сказал Таланов, - отдохни. Казимир подежурит вместо тебя.
– Мне не надо отдыхать. Некогда, - таким же мертвым голосом проговорил Виктор. - Пускай Казимир мне ассистирует. А Владислав пока попробует наладить аппарат для электросна.
Он прошел еще несколько шагов и остановился. Таланов смотрел на него с тревогой. Виктор с усилием проговорил:
– Устал я очень… И потом - если б я послушался совета Юнга насчет анабиоза, Карел остался бы в живых.
– Ну, неизвестно! - решительно возразил Таланов и вдруг запнулся.
Все вокруг окуталось струящимся радужным туманом, очертания предметов потеряли четкость, стали размытыми, начали двоиться. Лицо Виктора тоже расплылось и стало белым туманным пятном. 'Вот оно, начинается', - подумал Таланов, стискивая зубы. Он не то что видел скорее улавливал, что Виктор внимательно смотрит на него.
– Вы сами больны, Михаил Павлович! - как сквозь сон услышал он.
Виктор подхватил его под руку. 'Что же будет?' - с вялым испугом подумал Таланов. Шагая сквозь радужный туман, он как-то незаметно очутился в изоляторе и увидел, что Виктор снимает постель с койки Карела. Потом он понял, что лежит на койке. Все окружающее постепенно стало более четким и устойчивым, но словно выцвело и потеряло реальность. Потом проступили нормальные цвета, белый свет потолочной лампы снова показался не мертвым, а привычным, почти родным. Таланов глубоко с облегчением вздохнул и сел на койке.
– А… Уже подействовало! - сказал Виктор, обернувшись от стенного шкафа-аптеки.
Тогда Таланов не то понял, не то вспомнил, что Виктор дал ему таблетку энергина, и мир перед ним снова потускнел - от страха. Он болен, он, начальник экспедиции! Виктор, вероятно, тоже. Ну, хорошо, Владислав - опытный штурман, он довел бы ракету до Земли. Но ведь он тоже заболеет. Тогда… тогда все они погибли. Кто знает, к чему ведет эта болезнь. К сумасшествию? К самоубийству?
– Придется дать и вам снотворное, - сказал Виктор. - Я все подготовил для вскрытия, сейчас пойду за Казимиром. Как вы себя чувствуете?
– Как все, - неохотно ответил Таланов. - Ты ведь уже знаешь, как это бывает.
Виктор молча смотрел на него. Таланов вдруг от всей души пожалел этого мальчика. Худощавый, юношески легкий, с ясным, светлым лицом, Виктор выглядел гораздо моложе своих двадцати шести лет. Хороший паренек. Так рвался в свой первый дальний полет. Неужели этот первый полет окажется для него последним? Что ж, и так бывало. По-всякому бывало в космосе.
– Давай снотворное, - сказал Таланов.
Таланов проглотил таблетку, лег, закрыл глаза и начал думать о Земле. Перед тем как уснуть, он увидел серо-желтые дюны, серебристо-зеленое море и светлое небо, услышал мерный плеск и шипение тихих волн, набегающих на плоский песчаный берег. Он уснул, счастливо улыбаясь, будто вдохнув запах моря, хвои и песка, прогретого ласковым и влажным летним солнцем Балтики.
– Маска мне мешает, - сказал Казимир. - И на что она? И комбинезон этот? Мы все успели уже заразиться. Если не заболеем значит у нас врожденный иммунитет. И все.
– Не говори глупостей. Тебе и Владиславу, может быть, досталась незначительная доза инфекции, вот вы и здоровы. А если добавить… Герберт жил в одной кабине с Карелом.
– А Таланов?
– Не все одинаково восприимчивы. Потом - когда я в первый раз исследовал Карела, Таланов сидел рядом. А это, может быть, капельная инфекция, мы же не знаем. Словом, не капризничай, Казимир. Дай мне флакон с генцианвиолетом - вон, третий слева. Хорошо. Теперь подготовь препарат из пробирки.№ 6. Осторожней, Казимир! Все - над сосудом с лизолом, помни!
– Этак с ума сойти можно, - пробурчал Казимир из-под маски.
– Не ворчи, - тихо сказал Виктор.
