Если Джефф поедает блинчики быстрее, чем я успеваю жарить, следующие три штуки придется готовить самому.
— Мою историю, — повторил Мак. Он прищурился и посмотрел на потолок. — Не знаю, с чего начать.
— Откуда ты здесь появился? — спросила я.
— Из места под местом внутри места три места назад.
Что бы это значило?
— Это место имеет название? — решила я уточнить.
— Фейала Дарежда.
Да уж, помог!
— И там нет душа?
— Такого, как у вас, нет. Если я хочу, чтобы вода что-то сделала, я должен поговорить с водой, а не с металлическими предметами, которые говорят с другими металлическими предметами, а те говорят воде, что она должна сделать, насколько должна быть горячей и когда течь, а когда остановиться.
Мы с Джеффом переглянулись. Может, Мак — сумасшедший? Может, нам стоит приготовиться на случай, если он начнет буйствовать? Вдвоем мы с ним справимся.
— А как ты разговариваешь с водой? — спросила я.
Мак съел еще три кусочка блинчика, потом осмотрелся по сторонам.
— Здесь есть вода? В этом мире вода немного не такая, как у меня дома, но все же это вода, и я могу с ней поговорить. Она не умеет слушать, но она постарается.
Я сняла с полки еще один стакан, наполнила его водой из-под крана и поставила перед Маком.
Мак погладил рукой воздух над стаканом, нахмурился, слегка пошевелил пальцами, произнес непонятную мелодичную фразу, а потом повернул руку ладонью вверх. Вода поднялась из стакана и мокрым шаром опустилась на его ладонь.
— Ого! — воскликнул Джефф и, открыв рот, откинулся на спинку стула.
Из моей груди вышел весь воздух, и я никак не могла вдохнуть снова. Даже голова закружилась.
— Она не привыкла, чтобы с ней разговаривали, — сказал Мак, поглаживая пальцами дрожащий шарик. — Она с трудом понимает, как ей поступить.
Я подняла ладонь и увидела, что пальцы дрожат.
Шар перелетел из руки Мака в мою. Одно мгновение он сохранял круглую форму, потом расплескался по ладони. И он был теплым. Я наливала в стакан холодную воду.
Я снова попыталась вдохнуть, но воздух не шел в легкие. Словно в моей груди что-то оборвалось.
Ладонь стала мокрой.
Вода перемещалась по воздуху без помощи насоса или шланга.
Наконец я смогла сделать вдох. Я прижала к щеке мокрую ладонь, дотронулась пальцами до губ. Что это?
— Она настоящая? — шепотом спросил Джефф.
— Что-то горит, — заметил Мак.
Я обернулась и сняла сковороду с огня, потом повернула ручку, чтобы погасить пламя. Блинчики дымились. Руки у меня все еще дрожали. В животе что-то плескалось и булькало.
— Эй, пацан, а ты можешь это повторить? — спросил Джефф.
— Почему ты называешь меня пацаном?
Я поднесла сковороду к мусорному ведру и вывалила свой второй завтрак. Приготовление блинчиков внезапно стало казаться слишком сложным занятием. Схватив с полки коробку с сухими завтраками, я уселась между Джеффом и Маком и высыпала несколько шариков себе в ладонь.
— Меня зовут Мак, — продолжал странный парень.
— Это прозвище для неразумных малышей. Тебе придется изменить его.
Глаза Мака превратились в голубые льдинки.
Я разжевала шарики сухого завтрака, проглотила их и сказала:
— Джефф, а ты знаешь, сколько воды содержится в твоем теле?
Джефф вздрогнул, потом расслабился и опустил плечи.
— В теле каждого человека? — продолжала я, удивляясь, что голос звучит довольно спокойно.
Мак посмотрел на меня, и его глаза приобрели нормальный вид.
— Бекки, ты напугана?
— Да.
— Разговором с водой?
— Ну да.
И многими другими вещами. А вдруг он сумасшедший? На руке еще сохранились капли воды, и это придавало некоторую достоверность происходящему. Так значит, когда он говорил о других мирах…
— А с чем еще ты можешь разговаривать?
Мак немного напрягся.
— С силами и элементами. Погодой. Растениями, животными и пустотой между ними. Там, откуда я пришел, в подземном мире, каждый может разговаривать на этих языках. Наверху никто не обладает подобными способностями; всю работу они выполняют при помощи рук. Воду они носят в ведрах или бадьях, иногда перемещают ее при помощи труб и акведуков. Они могут убедить воду только падать.
Взгляд Мака переместился куда-то вдаль, потом он опять посмотрел на нас.
— А у вас здесь магия прикосновения. Вы дотрагиваетесь до чего-то, и из-за этого что-то происходит. — Мак махнул рукой в сторону плиты. — Ты трогаешь эту круглую белую штуку, и появляется пламя; тебе не приходится раздувать его или говорить с огнем. Вы трогаете металлический рычаг в душе, и вода начинает течь откуда-то из другого места. В той комнате, куда Бекки привела меня сначала, она дотронулась до предмета на стене, и на потолке вспыхнул свет.
— Мак? — Джефф наклонился вперед на стуле. — Нет, ты определенно пацан. А что ты можешь сделать такого, чего мы не можем?
— А что вы не можете делать? — спросил Мак.
Мы оба замолчали. Если он считает магией выключатель на стене, то как ему объяснить, что нормально, а что нет?
— Как давно ты появился здесь? — поинтересовалась я.
— Когда я пришел, была ночь. Я видел дома и огни. Я видел людей в окнах, но побоялся подойти к дверям. Здесь все выглядит не так. Не так, как в последнем мире, где я побывал, и не так, как в мире перед этим. — Мак положил голову на стол лицом к стене. — Все, что я хочу, так это вернуться домой, но каждый раз, когда я прохожу через врата, я оказываюсь все дальше и дальше.
Я положила руку ему на плечо. А потом задумалась, не слишком ли это фамильярно для тех мест, откуда он явился. Но Мак только вздохнул и повернулся ко мне.
— Мой отец выручил бы меня, если бы знал, где я. А теперь, наверно, я слишком далеко забрался.
Я легонько погладила его по спине; кажется, он не возражал. Мак снова вздохнул, затем выпрямился.
— Я отыскал в темноте это огороженное место и вошел внутрь. Если в темноте и бродили какие-то чудовища, то забор удержал бы их снаружи. Так я и заснул. А когда проснулся, там была ты, Бекки. В том месте, где я побывал раньше, я вообще не смог отыскать людей, только звери, которые хотели сожрать все, что двигалось.
— А как ты попал сюда? Ты говорил о каких-то вратах…
Мак кивнул.
— Моя матушка запретила мне пользоваться вратами, но я отыскал способ обойти ее запрет. Вот только они стали работать как-то неправильно. Я назвал им конечную цель путешествия, но оказался совсем в другом месте. А у вас здесь есть врата?
— Ничего похожего. То есть ничего, о чем нам было бы известно.
