— Это причиняет вам боль?
— Нет, просто это личное, вот и все.
— Ясно… — ответил, углубляясь в просмотр досье Майкла, Хобарт, которому вероятно и в самом деле многое вскоре стало ясно, поскольку всякий раз, когда Майкл поднимал на него от своих бумаг глаза, выражение напряженного любопытства не сходило с лица врача.
Заполненные листы Майкл отдавал Хобарту, через прорезь вводившему их в компьютер, который по всей видимости периодически выдавал ему промежуточную диагностику, на основании которой неким неясным Майклу порядком Хобарт выбирал для него новую порцию тестовых вопросников. Хобарт обладал одной удивительной способностью, умел одновременно смотреть и на экран компьютера и на своего пациента, не выпуская из поля зрения ни то, ни другое, и это было Майклу особенно неприятно. Разволновавшись, он один раз слишком сильно нажал на карандаш и прорвал листок бланка насквозь, с досадой почувствовав, как пот мгновенно выступил на верхней губе и начал стекать холодными каплями из-под мышек.
Время от времени Хобарт предлагал ему прерваться и отдохнуть, заводя разговоры на отвлеченные темы. У Майкла сложилось стойкое убеждение в том, что все эти отвлеченные темы совсем не случайны.
2
Немигающий взгляд Хобарта снова застыл в срединном положении между экраном компьютера и лицом Майкла.
— Оторвитесь, Мистер Вайерман.
— Да?
— Предлагаю передохнуть.
Голос врача стал мягким и вкрадчивым или ему только показалось? Что-то новое появилось в глазах Хобарта.
— Я не устал, и мне хотелось бы продолжить.
— Все-таки давайте передохнем.
Как бы там ни было, если Хобарт приказывает остановиться, ему не остается ничего другого как подчиняться.
— Вот так, хорошо.
Врач был удовлетворен состоянием своего пациента.
— Я хотел бы расспросить вас о жизни среди диссидентов. Не так часто нам удается услышать объективное мнение.
Хобарт определенно произнес это слово со значением. Он что, насмехается?
— Что вы хотите знать?
Хобарт терпеливо вздохнул.
— Вам кажется, что я настроен против вас?
— Да.
— Почему?
— Потому что я диссидент.
— Но теперь это не так, верно?
— Не так! Но до тех пор пока я не пройду классификацию, вы не сможете относиться ко мне доброжелательно.
— Любопытно…
— Вы просто не в состоянии питать ко мне добрые чувства. Пока что. Ведь я еще ничей. Из меня может выйти что угодно.
Хобарт обдумал услышанное очень серьезно.
— Возможно, вы правы. Не могу сказать, что в вашем присутствии я чувствую себя спокойно. Я никак не могу забыть о том, что вы были вместе с Хамилем во время того нападения на блокпост.
— Хамиль ничтожество, — злобно откликнулся Майкл. — Теперь, когда он потерял эффект неожиданности, о нем можно забыть. Вот если бы Джо Ньюфстед сумел сплотить людей и повести их за собой, тогда можно было бы сказать, что в горах действительно есть нечто, от чего может кровь застыть в жилах.
— Вот как?
— Хамиль без Ньюфстеда как без рук, и сам по себе Хамиль не просуществовал бы в горах и часа. Он не понимает это разумом, но в нем хватает животного чутья, чтобы терпеть выходки Ньюфстеда и не гнать его от себя.
— А что сам Ньюфстед?
— Никто не любит Ньюфстеда. Хамиля тоже никто не любит, но он гипнотизирует людей. Глядя на него, просто невозможно не поверить в то, что
