Она могла себе только представить, что он скажет ей в ответ.
«Я никогда и в мыслях не держал такого поворота событий». «Я увлекся настолько, что решил подчиниться волшебному настроению, поэтому и сказал, что люблю тебя».
«Я думал, что свадьба разыгрывается как часть праздника, и если бы я знал, что все так серьезно, то остановил бы церемонию». «Мы оба знаем, что не можем быть вместе». Она заняла свое почетное место за столом. Трэвис последовал за ней, а Джаника и Люк не отступали от них ни на шаг. Ужин длился бесконечно, блюда сменяли одно другое дюжину раз. Им предлагались хлеб, мясо, сыр, фрукты. У Лили не было аппетита. Нет, еда выглядела вкусной, что было понятно по тому, как празднующие налегали на нее, но Лили была занята другим. Ей было трудно дышать, трудно думать, трудно усидеть на месте.
Но, несмотря на неудобства, Лили боялась, что праздник закончится. Ведь тогда ее загонят в угол Трэвис, Джаника и Люк, желая поговорить о том, что случилось, желая вывернуть наизнанку ее душу. Ей нечего было сказать им. Ей хотелось закрыться от всех в отеле и как следует выспаться. А еще лучше никогда не просыпаться.
— О Бог ты мой! Только посмотри на этот торт! — воскликнула в изумлении Джаника и толкнула Люка локтем. — Я хочу точно такой на своей свадьбе.
Но Люк был занят тем, что наблюдал за Лили. Она выглядела грустной и уставшей. Что-то в ней переменилось. Он не мог понять точно, но в ней ощущалась сила.
Может, ее преобразила любовь?
Он искоса бросил взгляд на брата. Неужели кто-то в здравом уме станет западать на его внешность? Почему женщинам вечно надо влюбляться в тех, кто не заслуживает их внимания?
Джаника все еще восхищалась то тем, то этим, и он состроил гримасу, вспоминая, как она протрещала всю дорогу в самолете. Хоть раз она могла бы помолчать. Он считал ее испорченной девчонкой, которой все досталось на блюдечке с голубой каемочкой. Он считал ее симпатичной и умной, но себе же во вред. Она всегда помыкала Лили, и казалось, что, если бы не поддержка старшей сестры, у Джаники ничего не получилось бы.
Люк покачал головой. Как бы он хотел, чтобы и Лили хоть раз в жизни что-то досталось без усилий. Как жаль, что Трэвис не соответствовал ее романтическим ожиданиям.
Горожане ждали момента, когда вынесут торт. Трэвис убрал со щеки Лили выбившийся из прически локон, и она задрожала, ощутив его прикосновение. Ему так хотелось выкрикнуть: «Ты все еще любишь меня?», но вместо этого он лишь выдавил из себя:
— Похоже, пришло время разрезать торт, дорогая.
Лили поежилась, услышав его обращение, и словно стальное копье пронзило ее сердце. Он протянул ей руку, молясь про себя, чтобы она не отвергла его. Когда она вложила свою мягкую ладонь в его руку, он снова был поражен тем, какая перед ним необыкновенная женщина. И он может потерять ее… Хотя обрел всего несколько дней назад.
Они вместе прошли к центру стола, где во всей красе стоял праздничный торт. Все новобрачные и гости с нетерпением ожидали, когда наступит торжественный момент. Молчание, как пелена тумана, мешало им увидеть друг друга, и Трэвис отчаянно подбирал слова, чтобы снять напряжение.
— Какой красивый торт, да? — спросил он.
Не глядя ни на него, ни на торт, а вперив взгляд в неведомую даль, Лили рассеянно кивнула. Трэвис ощутил себя жалким шутом.
— Неужели каждому достанется по кусочку? — выдавила она, и у Трэвиса создалось впечатление, что они обсуждают погоду. Она была за миллион миль от него, и это убивало.
Священник вручил ему огромный серебряный нож для торта и соединил их руки над ним. Сердце Трэвиса билось в такт с сердцем Лили, когда их руки соприкоснулись. Ему хотелось перекинуть ее через плечо и отправиться в спальню. Он знал, что не сможет найти нужных слов, чтобы доказать свою любовь, но он мог показать ей, как обожает ее тело.
И тогда ей откроется истинный смысл его чувств.
Нож опустился, и они разрезали торт под громкие крики горожан. Вино и закуска радовали глаз, а настроение гостей праздника было лучшим его украшением.
— Поцелуй, поцелуй, поцелуй! — начала скандировать толпа все громче и громче.
Их уже невозможно было игнорировать. По тому, какой густой румянец залил щеки Лили, Трэвис понял, что она догадалась о смысле услышанных слов. Поклявшись, что хоть одно он сделает сегодня без сучка и задоринки, Трэвис повернул к себе Лили. Наконец она уже была так близко от него, что он ощущал дурманящий аромат вина на ее устах.
— Я люблю тебя, Лили, — прошептал он.
Она глубоко вдохнула и попыталась вырваться из его объятий, но он крепко удерживал ее. Проведя рукой по ее волосам, он опустил их к шее. Он искал ее губы, и ни у кого из присутствующих не оставалось сомнений в том, что Трэвис будет единственным обладателем этого сокровища. Он хотел передать этим поцелуем всю свою любовь и нежность. Он напоминал ей о том, что они разделили за эту неделю не только новые впечатления, но и новые чувства. Лили была воплощением женственности.
Когда его губы были в миллиметре от ее лица, она услышала, как он страстно шепчет:
— Ты моя, только моя.
После этих слов он снова заключил ее в свои объятия и нежно поцеловал.
Глаза Лили расширились от ужаса. Она снова попыталась вырваться, и он решил отпустить ее. Она убежала в ночь. Трэвис пытался сохранить на лице полную невозмутимость, однако гости требовали еще вина и угощений. Снова зазвучала музыка. Никто не заметил недомолвок среди виновников торжества.
Никто, кроме Джаники и Люка.
— Что здесь происходит? — спросила Джаника Люка, когда они стали свидетелями поцелуя, ошеломившего их обоих. — Я раньше считала, что черное — это черное, а белое — это белое, но теперь я не знаю, чему верить.
Люк запустил пальцы в волосы, так что они стали дыбом, придавая ему какой-то разбойничий вид, и со свойственной ему прямотой начал излагать факты.
— Мы знаем, что только что они поженились, и, очевидно, эта церемония имела официальную силу.
Джаника фыркнула.
— Ты забываешь о самом главном! Ох, мужчины!
Люк кивнул, явно сконфуженный.
— Так что же самое главное?
— Поцелуй!
На этот раз фыркнул Люк.
— Ты придаешь этому слишком большое значение. Это был самый обычный поцелуй. Они даже не хотели целоваться. Их вынудили это сделать.
Джаника закатила глаза, удивляясь недогадливости Люка:
— Дай мне подумать. Даже я не могла не заметить, что между ними пробежала искра. Они едва не зажгли все вокруг своей страстью. — Она ткнула в Люка указательным пальцем и добавила: — И не смей со мной спорить, когда сам видишь, что я права.
— Хорошо, — согласился Люк, — я допускаю, что их влечет друг к другу, но это вовсе не означает, что Трэвис изменился. Ты же знаешь, что он не может отдать сердце одной женщине.
— Но что, если он все же изменился? — спросила Джаника. — В их поцелуе было чувство. — Она обняла себя руками и немного поежилась. — Что-то такое, чего нельзя отрицать.
— Ты забиваешь себе голову романтическими бреднями, — не желая соглашаться с ней, произнес Люк.
Джаника подняла глаза к луне и попыталась еще раз представить этот поцелуй, чтобы лучше понять, что ее так взволновало. Она щелкнула пальцами и сказала:
— Я засекла, что это было.
Люк не выглядел слишком впечатленным.
— Давай, вперед, я слушаю.
Ее глаза ярко блестели, когда она выпалила Люку свое открытие:
