– Танда, – проворчал я себе под нос. – Сколько нам еще оставаться в этом чудовищном измерении?
– Успокойся, красавчик, – упрекнула она меня, переползая еще на один дюйм вперед. – Любуйся пейзажем.
– Я уже полдня любуюсь данным куском пейзажа, – пожаловался я. – Я так сильно налюбовался им, что запомнил наизусть.
– Не преувеличивай, – попеняла она мне. – Этим утром мы находились по другую сторону того дерева.
Я закрыл глаза и проглотил первые пять-шесть ответов на ее реплику.
– Так сколько? – повторил я.
– Думаю, мы можем свалить отсюда после того, как завернем вон за тот угол.
– Но до того угла добрых двадцать пять футов! – запротестовал я.
– Совершенно верно, – подтвердила она. – Я думаю, к заходу солнца мы будем там.
– Неужели нам нельзя просто добраться туда с обычной скоростью?
– Ни в коем случае. Нас заметят.
– Кто?
– Кто-нибудь. Ну, например, твоя поклонница.
– Моя – кто? – моргнул я.
И верно: за нами, героически пыхтя, двигалась брюхоножка. Поняв, что я смотрю на нее, она принялась медленными, но полными энтузиазма движениями покачивать своими глазками на стебельках.
– Она почти час ползет за тобой, – доверительно сообщила Тананда. – Вот потому-то я и спешила.
– Это решает дело! – заявил я, переходя на нормальный шаг. – Пошли, Тананда, давай убираться отсюда.
Когда я уже завернул за угол, а Тананда догнала меня, послышались пронзительные крики – брюхоноги подняли тревогу.
– Что с тобой творится? – возмутилась Тананда. – Мы могли бы…
– Убираемся отсюда – сейчас же! – приказал я.
– Но…
– Помнишь, как я приобрел дракона? – рявкнул я. – Если я позволю влюбленной улитке последовать за мной домой, Ааз выгонит меня из своих учеников. Ну, ты намерена вытаскивать нас отсюда или мне применить И-Скакун и отправиться домой?
– Не злись, – успокоила она меня, начиная ритуал смены измерений. – Хотя тебе не следовало бы волноваться – мы ищем товар, но товар вовсе не живой.
Мы оказались в другом измерении прежде, чем я успел попросить ее объяснить, почему она хихикает. Так и шло: измерение за измерением, пока я не бросил попытки предсказать непредсказуемое и не привык обращать внимание только на то, что есть. Даже это оказалось трудным. Хотя бы потому, что у меня возникли некоторые неожиданные сложности с Танандой. Раньше я этого никогда не замечал, но она и впрямь очень тщеславная особа. Она хотела не просто выглядеть как туземка – она хотела выглядеть как привлекательная туземка.
Всякому, кто думает, будто красота – понятие универсальное, следует посетить некоторые из тех мест, где побывали мы. Какую бы гротескную форму ни требовалось мне скопировать, Тананда всегда вежливо просила улучшить ее внешность. Наслушавшись за несколько дней, что «волосы должны быть более тусклыми», или «разве мои глаза не надо сделать чуточку более налитыми кровью?», или «побольше слизи под мышками», – я готов был завопить благим матом. Вероятно, это казалось бы не так обидно, если бы ее внимание к деталям распространялось хоть самую малость и на мою внешность. А я слышал только одно: «Ты? Ты выглядишь отлично». Вот потому-то я и говорю, что она тщеславна, ее больше интересовала собственная внешность, нежели моя.
Но не только это озадачивало меня в поведении Тананды. Несмотря на ее утверждения, что мы отправились за покупками, она наотрез отказывалась наведаться в посещаемых нами измерениях в отделы розничной торговли. При виде базаров, сельских ярмарок, блошиных рынков и всего прочего она только морщила нос (если у личины был нос) и заявляла, что там нам делать нечего. Она, кажется, довольствовалась ролью туристки. Ее расспросы неизменно приводили нас к национальным святилищам или выставленным напоказ королевским сокровищам. Обозрев несколько таких выставок, мы удалялись в уединенное место и стартовали в следующее измерение.
В некотором смысле меня это вполне устраивало. Я не только совершал беглую, летную или ползучую экскурсию по измерениям, я совершал ее вместе с Танандой. Тананда знакома со светскими обычаями более чем сотни измерений, и в каждом измерении она была именно такой – светской. Я быстро усвоил, что не только красота, но и этика тоже варьировалась от измерения к измерению. Способы выражения приязни в некоторых посещенных нами измерениях не поддаются описанию, но неизменно заставляют меня краснеть при одном воспоминании о них. Незачем и говорить, что после трех дней такой экскурсии я стал предпринимать серьезные попытки продвинуться в своих, пока дружеских, отношениях с моим прекрасным гидом. Кстати, просто дружба (как ее понимала Тананда) и так уже серьезно угрожала ровной работе моего сердца, не говоря уже о прочих органах.
Однако ум мой занимала более неотложная проблема. После трех дней разъездов по незнакомым мирам я так проголодался, что готов был прокусить собственную руку, чтобы напиться крови. Говорят, если достаточно проголодаешься, то съешь все что угодно. Не верьте этому. Несмотря на голод, выложенное передо мной и называемое пищей было несъедобно. Уж я-то знаю; иной раз с отчаяния я пробовал что-то съесть, но лишь терял оставшееся у меня в желудке. Вид же сидящей напротив Тананды, радостно жующей каких-то тварей и подбирающей языком извивающиеся щупальца, нисколько не помогал делу.
Наконец я сообщил Тананде о своей проблеме.
– А я-то дивилась, почему ты так мало ешь, – нахмурилась она. – Думала, может, ты на диете или еще что-нибудь в этом роде. Жаль, что ты не сказал мне раньше.
– Не хотел беспокоить, – неловко объяснил я.
– Не в том дело, – отмахнулась она. – Просто если бы я узнала об этом два измерения назад, то мы смогли бы перепрыгнуть в полдюжины расположенных рядом гуманоидных измерений. А сейчас есть только одно подходящее, если мы не хотим делать большой крюк.
– Тогда давай отправимся туда, – воскликнул я. – Чем раньше я поем, тем в лучшей я буду магической форме.
Я не преувеличивал. Желудок мой начинал так громко урчать, что делался серьезной угрозой нашим личинам.
– Как скажешь, – пожала она плечами, увлекая меня за ряд живых изгородей, музыкально позванивавших на ветру. – Хотя я лично не стала бы останавливаться в этом измерении.
Несмотря на голод, в затылочной части моего мозга снова включилась тревога.
– Это почему же? – с подозрением спросил я.
– Потому, что там живут чудики – я имею в виду, действительно чудики, – доверительно призналась она.
В голове у меня промелькнули образы уже встреченных нами существ.
– Что, еще чуднее всех виденных нами туземцев? – удивился я. – Ты вроде сказала, что они гуманоиды?
– Они не физически чудные, – уточнила Тананда, беря меня за руку. – Психически. Сам увидишь.
– А как называется это измерение? – отчаянно крикнул я, когда она закрыла глаза, начиная наше путешествие.
Пейзаж вокруг нас померк, налетела тьма, а затем в поле зрения ярко и шумно ворвалась новая сцена.
– Валлет, – ответила она, открывая глаза, поскольку мы уже оказались там.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Помните, как я описывал наш обычный образ
