– Но… – начал было я.
– Потому что если мы этого не сделаем, – строго продолжала она, – то обязательно наткнемся на кого- нибудь трезвого и незанятого. Тогда у нас будет выбор: или стать почетными гостями на следующем подожженном ими костре, или дунуть из этого измерения несолоно хлебавши.
– Попробую еще раз, – вздохнул я, снова пройдясь взглядом по толпе.
В отчаянном усилии выполнить приказ Тананды я изучил первых же двух индивидов, на которых упал мой взгляд, а затем сосредоточился на копировании их внешности, в общем-то не задумываясь, как там они выглядели.
– Неплохо, – сухо заметила Тананда, обозревая свое новое тело. – Конечно, я всегда считала, что в качестве женщины выгляжу лучше.
– Тебе нужна личина – вот тебе личина, – пробурчал я.
– Эй, красавчик, – выдохнул мой некогда фигуристый товарищ, беря меня за локоть мягкой, но волосатой ручкой. – Успокойся, мы же в одной команде. Ты что, забыл?
При этом прикосновении мой гнев мгновенно растаял – как всегда. Возможно, когда-нибудь я выработаю иммунитет против очарования Тананды. А до той поры буду просто им наслаждаться.
– Прости, Танда, – извинился я. – Спиши это на голод.
– А ведь верно, – воскликнула она, щелкнув пальцами. – Нам же полагалось найти тебе какую-нибудь еду. Со всем этим шумом у меня это опять совершенно вылетело из головы. Пошли посмотрим, что у них сегодня в меню.
Найти заведение, где можно поесть, оказалось более трудной задачей, чем мы предвидели. Большинство попадавшихся нам ресторанов были либо закрыты, либо торговали только спиртным. Я ожидал от Тананды предложения заменить обед выпивкой, но, к счастью, о такой возможности даже не упоминалось.
Наконец мы обнаружили на узкой улочке небольшое кафе с выставленными на тротуар столиками и протолкались к свободному месту, не обращая внимания на злобные взгляды сотрапезников. Обслуживали там медленно, но моя спутница несколько ускорила дело, высыпав на столик содержимое одного из наших кошелей и привлекши таким образом внимание официанта. В скором времени нам подали две плошки с чем-то дымящимся. Я даже не пытался распознать отдельные комья и куски. Пахла еда хорошо, на вкус казалась еще лучше, а после нескольких дней вынужденного поста только это и имело для меня значение. Я жадно глотал пищу и к тому времени, когда Тананда прикончила первую плошку, уже порядком опустошил вторую. Оттолкнув пустую посудину, Тананда принялась с возрастающим интересом изучать уличную толпу.
– Как по-твоему, что тут происходит? – спросила она.
– Э… – ответил я с полным ртом.
– Хм-м-м? – нахмурилась она.
– Не могу сказать наверняка, – произнес я, с трудом проглатывая. – Все счастливы оттого, что они что- то там выиграли, но провалиться мне на этом месте, если я услышал, что же именно они выиграли.
Как раз в этот миг гам на улице усилился, лишив нас возможности вести разговор. Вытянув шеи в попытке обнаружить источник волнения, мы узрели странное явление. По всей ширине улицы маршировала толпа народа, распевая хором песню и увлекая с собой или топча любые встреченные ею по пути меньшие группы. А окружающие нас, вместо того чтобы выразить гнев или возмущение этим вторжением, повскакивали с мест, запрыгали, подняли торжествующий крик и принялись обниматься со слезами радости в глазах. Внимание всех было сконцентрировано на носилках, покоившихся на плечах силачей во главе толпы. Мне выпало достаточно везения взглянуть на предмет этого внимания, когда его пронесли мимо, – везения в том смысле, что мне удалось увидеть его, никуда не двигаясь. Толпа была такая, что я не смог бы двинуться, если бы даже захотел.
Сказать, что несли статую, было бы недостаточно. Это была самая безобразная штука, какую я когда- либо видел за всю жизнь, включая все увиденное мной в этом путешествии с Танандой. Эта маленькая, примерно с две мои головы, скульптура изображала четвероногую жабу, держащую во рту огромный глаз. Вдоль спины у нее вместо бородавок шли головы, руки и торсы крошечных валлетов, переплетенные в истинно гротескном эротизме. Эти фигурки покрывали типично жабьи бородавчатые наросты. И в качестве венчающего штриха всю эту штуку покрывала позолота, создававшая иллюзию ползающих туда-сюда по поверхности пятен.
На меня статуя произвела совершенно отталкивающее впечатление, но толпа явно не разделяла эти чувства. Она единой волной хлынула вперед, присоединяясь к скопищу на улице и подхватывая песню, слышавшуюся еще долго после того, как процессия скрылась из виду. Наконец мы остались в относительной тишине на опустевшей улице, среди тел прохожих, у которых, должно быть, не хватило проворства либо присоединиться к толпе, либо отскочить с ее пути.
– Ну, – небрежно сказал я, прочистив горло. – Полагаю, теперь мы знаем, что они выиграли. Верно?
Ответ последовал не сразу. Я бросил острый взгляд на свою спутницу и обнаружил, что она уставилась вслед процессии.
– Танда, – слегка озабоченно повторил я.
– Вот он, – произнесла она с внезапным бесовским весельем.
– Что? – моргнул я.
– Подарок Аазу на день рождения, – заявила она.
Я пристально оглядел улицу, гадая, на что она смотрит.
– Где подарок? – спросил я.
– Та статуя, – твердо сказала она.
– Та статуя? – вскрикнул я, не в состоянии скрыть свой ужас.
– Конечно, – кивнула она. – Она идеальна. Ааз никогда такой не видел и уж подавно не имел.
– С чего ты это решила? – прицепился я.
– Она явно единственная в своем роде, – объяснила она. – Я имею в виду, ну кто же станет делать что-нибудь подобное дважды?
Да, тут она меня уела, но я не собирался прекращать сопротивление.
– Есть только одно маленькое затруднение. Я не знаток психологии, но если только что виденная нами орава хоть в малой степени отражает психологию здешних жителей, то, боюсь, они не согласятся продать нам свою прекрасную статую.
– Конечно, не согласятся, глупенький! – рассмеялась она, снова принимаясь за еду. – Именно это и делает ее бесценной. Я и не собиралась покупать Аазу подарок.
– Но если она не продается, то как же мы ее заполучим? – нахмурился я, страшась ответа.
Тананда вдруг поперхнулась пищей. Мне потребовалось некоторое время, пока я понял, что она смеется.
– Ах, Скив, – выдохнула наконец она. – Ты такой шутник!
– Да? – удивился я.
– Разумеется, – сказала она, глядя мне глубоко в глаза. – Почему, по-твоему, мне было так важно взять тебя в это путешествие? Ты ведь всегда говорил, что хотел стать вором.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Это было примерно двенадцать часов спустя, в начале нового дня. Мы по-прежнему находились на Валлете. Я по-прежнему возражал. Уж как минимум я был уверен, что этот последний сумасбродный проект не сочетался с инструкциями Ааза избегать неприятностей.
С другой стороны, Тананда настаивала, что никаких неприятностей не будет – или может не быть. Мы ничего не узнаем наверняка, пока не увидим, как местные стерегут статую. Зачем же заранее предполагать наихудшее?
Я последовал ее совету. Стал предполагать наилучшее. Я предположил, что охрана будет непробиваемой и что мы бросим эту затею, сочтя ее безнадежной.
