откуда с таким торжеством перенесли вольную инокиню Ирину, заживо отрекшуюся от царства, когда у ног ее была вся Россия! Туда невольно сола с престола честолюбивая София, по скользкому пути боярской крови, пролитой стрельцами у Красного крыльца, и так крепко затворились за ней врата обители, что даже мертвая Сусанна не могла найти обратного выхода, чтобы успокоить свои останки между гробами предков и семьи.
Три гробницы стоят с правой стороны на ступенях иконостаса, который заслоняет малый предел Богоматери, радости всех скорбящих, устроенный Императрицей Анной для погребения меньшей сестры своей, царевны Параскевы: это гробницы матери и двух супруг царя Алексия. Не ожидала смиренная Евдокия, из бедной, хотя и дворянской фамилии Стрешневых, достигнуть столь блестящей участи, когда последовала за своими подругами, именитыми дочерьми боярскими, ко двору. – Туда вызваны были все красавицы московские для выбора из них невесты царской. Предание говорит, что, при въезде в Троицкие врата Кремля, особенным блеском просияла для молящейся Евдокии икона Знамение Божией Матери, над вратами, и что ее подруги приняли такое явление за счастливое предзнаменование, а будущая царица питала с тех пор особенное уважение к этой иконе и украсила ее богатой ризой. Тогда еще, в патриархальной простоте нравов, был обычай избирать невесту царя из сонма спящих дев, упокоенных в его тереме, чтобы судить о внутреннем состоянии их духа в сонном безмолвии, по тихому выражению лица и праведному покою, под крылами ангела хранителя. Сама великая инокиня Марфа, мать юного царя Михаила, вместе с ним ходила по терему спящих дев и указала ему ангельское лицо Евдокии, которое вполне выражало ее душевную красоту, и во все течение своего долгого супружества не раскаялся Михаил в благословенном выборе матери.
Мудрый Алексий был плодом этого брака и вот, подле Евдокии, первая его супруга Мария, из рода Милославских, мать всего многочисленного семейства царского, кроме Петра. Другой, почиющей рядом с ней, предоставлена была слава быть матерью исполина. Наталья Кирилловна Нарышкина достойно оканчивает свою гробовую летопись Вознесенской обители. Как львица, рождающая одного только льва, она принесла России одного только младенца, но этот младенец был Петр! Какую страшную годину испытаний пережила она в семилетнее правление Софии, когда по Красному крыльцу текла, перед ее глазами, кровь братьев и отца, и сам воспитатель ее был брошен на копья, и казалось, на одном лишь волосе висела жизнь ее отрока, хранимого Провидением! Палаты Кремлевские и Лавра Троицкая были свидетелями ее материнского ужаса, но под сенью преподобного Сергия уцелел царственный сын ее, которого мощная рука должна была вдвинуть новую громадную стихию в сердце смятенной Европы, и охватить всю полночь исполинским царством, ограждаемым волнами океанов и песками пустынь.
Таковы усопшие этого славной обители! Царственно успокоились они в мирных стенах ее, как бы в преддверии вечности, многие схимницы-царицы воспрянут между ними в настоящем ангельском образе иного вечного царства, по зову трубы Архангельской, которая возбудит в соседнем соборе и царей, их отцов и супругов. Скрижали отечественные, вписавшие столько державных имен Вознесенской обители, на своих пергаменных листах сохранили сказания о чудном явлении, какого сподобилась безымянная схимница той же обители, конечно, более известная небу, нежели земле, ибо она видела то, что недоступно смертному взору: тайные силы, содействующие падению и спасению градов, которые, как бы случайно, совершаются пред ними, потому что мы видим одни только земные события. Это было во дни великого князя Василия, сына великого Иоанна, в страшную годину испытаний, когда Махмет- Гирей Крымский с безбожными полчищами обступил Москву, и трепетала столица, ожидая неминуемой гибели.
Была некая инокиня, слепая глазами, говорит летопись, которая провела многие годы добровольно в обители Христова Вознесения, где великие княгини Российские постригались и полагались. Случилось это, когда, во время нашествия врагов, все люди прилежали к молитве, и эта инокиня прилежно возносила молитвы к Богу о избавлении от належащей скорби, и вот слышит она как бы шум великий и вихрь страшный и звон будто площадних колоколов. И так, по божественному мановению, будучи восхищена духом, обрелась как бы вне ограды, и отверзлись вместе очи ее, мысленные и чувственные, и она увидела видение великое и дивное, не так как во сне, но как бы наяву: вот идет из града, во Фроловские врата, бесчисленный световидный собор святолепных мужей в священных одеждах, многие митрополиты и епископы, между ними можно было распознать великих чудотворцев, Петра, Алексия, Иону и Ростовского епископа Леонтия, и иных многих, с иереями и диакономи, несущими чудотворные иконы; они несли и образ Пречистой Богоматери Владимирской, такие честные кресты и евангелие, с кадилами и свечами да лампадами, рипидами и хоругвями, все по чину, как подобает благолепно совершаться крестному ходу; за ними же следовало бесчисленное множество народа, всякого возраста и пола.
И вот, от великого торга Ильинского, навстречу им устремился великий в преподобных Сергий Чудотворец, а с другой стороны приспел преподобный Варлаам Хутынский Чудотворец. Оба они, любовно согласившись между собой, припали к ногам великих оных Святителей и молили их, со слезами, умильно говоря: «О святые Пастыри словесного стада Христовых овец! Для чего исходите из града этого и куда уклоняетесь, и кому оставляете паству вашу в настоящее время варварского нашествия?»
Световидные же Святители, также со слезами ответили: «Много молили мы всемилостивого Бога и Пречистую Богородицу о избавлении от предлежащей скорби; Бог же не только повелел нам выйти из града сего, но и вынести с собой чудотворный образ Пречистыя своея Матери, ибо люди сии презрели страх Божий и о заповедях Его не радели, и посему попустил Бог прийти варварскому народу досель, да накажутся ныне и чрез покаяние возвратятся к Богу».
Но два преподобных, Сергий и Варлаам, еще прилежнее стали молить их, и с плачем говорили: «Вы, о святые Святители, и в жизни сей будучи, некогда душу свою полагали на паству вашу: ныне ли, в сей настоящей скорби, хотите оставить людей, которых видите сами сетующими и обращающимися на покаяние? Не презрите молитвы, не оставляйте Богом врученной вам паствы; ибо вот время, в которое можете помочь им; вели усугубите еще о них прилежныя ваши молитвы к Пресвятой Богородице, то Она умолит с вами Сына своего, Христа Бога нашего, и праведный гнев его на милость обратит».
Многое иное в тот час говорили Преподобные со Святителями, и каждый из них называл друг друга по имени, и вот все вместе, единодушно, подвиглися на молитву, сотворили литию и согласно пели молебные каноны, на которых читали и евангелие, по чину, и со слезами взывали: «Господи, помилуй» и произнесли молитву Пречистыя Богородицы пред ее образом, и совершили отпуст, с осенением креста и каждением, благословляя крестообразно на все страны; тогда опять весь собор возвратился во град с чудотворным образом Богоматери и со всею святынею. Все это видела преподобная инокиня и внезапно очутилась опять в своей келье, и потом прожила еще два лета, видя свет Божий очами своими, дотоле омраченными.
Посему и на Спасских воротах Кремля, которые прежде назывались Фроловскими, представлены преподобные Сергий и Варлаам, в молитвенном положении пред Богоматерью, и, быть может, сие чудное предание было началом благочестивого обычая проходить с непокрытой головой сквозь Спасские врата, как бы вслед за собором древних Святителей, которые возвратились в спасенный град по молитве Преподобных.
Ходатайство Преподобной Евфросинии за нас пред Богом не тщетно. Постоянный приток в ее святую обитель молящихся при ее гробе не убывает, ибо старательны ее молитвы за нас перед престолом Божиим.
Вот один из знамений благодати Божией, происшедшее у гроба Преподобной Евфросинии: «В 1868 году двенадцатилетний Адриан из села Баршевы, Бронницкого района, Московской области, сын крестьянина Затикова, ученик артели ремесленников Василия Матвеева с Шестовского подворья, что в Зарядье Москвы, отличался, по свидетельству всех артельных, благонравием и трудолюбием. Однако, в день 7 на 8 ноября 1869 года у него внезапно появились припадки с потерей сознания. У Адриана парализовало ноги, руки, язык. В таком беспомощном состоянии он был помещен в Полицейскую больницу. Врачи, обследовав его, установили диагноз неизлечимой болезни и Адриана возвратили мастеру Матвееву. Состояние здоровья Адриана с каждым днем ухудшалось. Во время частых болевых приподков он доходил до бешенства: неистово крича, набрасывался на людей, кусался, бился головой и всем телом, почему были вынуждены его связывать и привязывать».
Возвратившийся с богомолья в Соловецком монастыре послушник Берлюковской пустыни Василий Соколов, 26 ноября 1860 года, после того как услышал крик и стоны больного Адриана, предложил его содержателю Василию Матвееву сводить больного в Кремль, в соборы, помолиться и приложиться к святым.
Матвеев согласился и отпустил Адриана с провожатыми из опасения на случай, если больной вдруг окажется в припадке.
Как только Адриан с провожатыми вошел в Кремль, в Спасские ворота, и приблизился к Вознесенскому монастырю, как бы движимый невидимой силой, направился прямо в ворота обители, вошел в храм и мирно простоял всю литургию. По окончании литургии с помощью провожатых он приложился к гробу Преподобной Евфросинии, которой в это время совершалось молебное пение, и как только Адриан приложился к раке мощей Преподобной Евфросинии, вдруг начал говорить и владеть рукой правой,
