Девушка задумалась… Неужели Рон оказывает влияние на ее личность, как и на все в ее жизни? Неделю назад подобное трудно было представить. Как вести себя дальше? Произошедшие с ней перемены смущали так же, как и физические свидетельства их страсти, обнаруженные утром.
Рональд закончил телефонный разговор, когда она появилась в гостиной. Он задержал на ней пристальный взгляд. Пат зарделась. Что следует сказать мужчине после ночи, подобной той, которую они провели? Благодарить или обвинять его? Ей хотелось сделать и то, и другое. Она заставила себя взглянуть ему в глаза.
Казалось, он не испытывал беспокойства или сомнений.
— Ты выглядишь прекрасно, дорогая. Садись, давай позавтракаем.
Вчерашний столик был заново накрыт на двоих; на этот раз на нем красовались свежие фрукты и пирожные, от которых сразу потекли слюнки.
— Я вовсе не чувствую себя прекрасно, — тихо произнесла Пат, качая головой. — Одежда помята, на голове — черт знает что. Господи, наверное, я выгляжу ужасно.
— Ты выглядишь как женщина, которая наслаждалась любовью. Твои губы припухли от страстных поцелуев, а глаза так сверкают, что я испытываю искушение забыть о сегодняшних планах и остаться с тобой за запертой дверью.
Напоминание о ночи взаперти придало ей сил подавить в себе огонь, вспыхнувший было от его заманчивых излияний.
— Мне, наверное, должно льстить твое намерение пользоваться мной как игрушкой? — вызывающе спросила Пат.
Рон прищурил глаза, его сверкающие зрачки сверлили ее из-под полуопущенных ресниц.
— При чем здесь «пользоваться»? Я доставил тебе столько же наслаждений, сколько и сам испытал.
Не зная, что предпринять, невеста села за столик и опустила голову.
— Да, я не могу этого отрицать.
Знал бы он, чего ей стоило это признание.
— Ага, наконец-то ты стала честной до конца. Какой прогресс!
Пат резко подняла голову и со злостью взглянула на него.
— Нет, ничего подобного. Все закончится здесь и сейчас. — Она отстранила рукой предложенный им кофе. — Я не хочу ничего кроме того, чтобы мне было позволено уйти домой.
Рон поставил чашку и швырнул салфетку на стол.
— Я сам отвезу тебя.
— Не беспокойся, моя машина — внизу. Доеду как-нибудь.
Он громко чертыхнулся.
— Итак, все начинается заново. Тебе легче сбежать, чем признать, что ночью между нами произошло нечто замечательное.
— Мы просто занимались сексом, — раздраженно отмахнулась Пат.
— Нет, мы занимались любовью, — в голосе маэстро зазвучали патетические нотки: — Великолепной, страстной любовью, заставившей пылать наши чувства. В этом — вся разница.
— Лишь небольшая, — не сдавалась она.
Слово «любовь» не годилось для описания того, что между ними было.
— И ты не испытала никакого удовольствия?
Вопрос прозвучал насмешливо и цинично.
— Я уже признала это! — вскрикнула в отчаянии Пат. — Какого еще признания ты ждешь от меня? Что ты самый лучший в мире любовник? В отличие от тебя, мне не с кем сравнивать.
Неужели она сказала эти ужасные слова?
— Прости, я не имела права намекать…
— На то, что ты — последняя среди того множества женщин, которым я доставил удовольствие? — Его резкий тон заставил ее вздрогнуть. — Нет, ты не имеешь права делать такие предположения.
И все же он ничего не отрицает, отметила Пат. Сразу вспомнилось, как Хелен поклялась, что любовник вернется к ней. К своему горькому разочарованию, невеста обнаружила, что ее это сильно задело. А у нее действительно нет прав подозревать или обвинять в чем-то жениха. Она смущенно опустила голову, чтобы скрыть слезы, предательски навернувшиеся на глаза.
— Я уже извинилась перед тобой, — повторила Пат.
— И это — все?
Что ему от нее нужно?
— Разве извинения недостаточно? — спросила она, вне себя от путавшихся мыслей и настойчивых требований признать, что занятия любовью с ним доставили ей удовольствие. Разве он не видит, что с ней происходит? Хотелось бы радоваться разбуженным им чувствам, а приходится в страхе отступать перед пустотой в их отношениях.
Подобно пантере, он одним прыжком обогнул столик и оказался рядом с ней.
— Мне всегда будет недостаточно всего, что связано с тобой.
Его рука нежно гладила ее шею. Краска бросилась ей в лицо, сердце бешено стучало.
— Не надо… прекрати, — взмолилась Пат.
— Прекратить? — насмешливо перебил он. — Я только начал.
Отведя в сторону волосы, Рон начал покрывать ее шею легкими поцелуями, отчего девичье сердце забилось еще сильнее и ладони покрылись испариной. Когда он наклонил голову и стал искать ее губы, глаза Пат засияли.
Ее руки сами собой потянулись к его лицу. Рон еще плотнее прижался к губам, и у нее вырвался томительный стон. Вспыхнувшее желание заставило забыть обо всех поводах для ссор и разногласий.
Какое-то время искушение боролось в ней со здравым смыслом. Уступить чувствам, которые, подобно бушующим потокам, то наполняли ее, то вновь отступали, казалось более приятным, чем сопротивляться. Неужели именно так теряют женскую гордость и достоинство?
Едва сознавая, что делает, Пат, повинуясь ему, встала из-за столика. Но когда Рон сделал движение в направлении спальни, она пришла в себя и ударила по руке, обнимавшей ее плечи.
— Зачем ты это делаешь?
Рон удивленно поднял брови.
— Разве нужно об этом спрашивать? Я хочу тебя, и твой трепет свидетельствует, что наши чувства взаимны.
— Ты ошибаешься, — возразила она, приходя в отчаяние от неискренности своих слов. — Я тебе даже не нравлюсь, но это не идет ни в какое сравнение с моими чувствами к тебе.
— Ты меня ненавидишь? — Его вопрос прозвучал как утверждение, и это скорее забавляло, чем огорчало Рона.
— А разве это не ясно?
— Тебе не нравится то, что я будоражу твои чувства. Но так было не всегда. Я помню ночи, когда мы почти не смыкали глаз, боясь потерять лишнюю секунду, чтобы подняться вместе к вершине страсти.
Пат заткнула руками уши.
— С того времени все изменилось. Я стала другой.
Она не хотела лишних напоминаний о том, чего лишилась. Пять лет одиночества, когда его образ преследовал ее повсюду, а сам он был для нее потерян, вполне достаточное наказание.
Именно тогда она и решила искать работу за границей. Но даже в то время не могла уехать, не сообщив ему об этом. Но Хелен опередила ее, позвонив и уведомив, что Рассел собирается сменить рекламное агентство. Патрисия не верила, пока сама не прочитала об этом в прессе. Поняв, что все действительно кончено, она уехала в Париж, не попытавшись встретиться с возлюбленным. Прошедшая бурная ночь стала тем, на что она не смела и надеяться.
Рука Рона гладила ее щеку, от его прикосновений мурашки бежали по спине, голос обвораживал.
— Кое-что не изменилось. Ты по-прежнему способна заставить меня забывать все разумные пределы.
Пат испытывала радость от его слов, пока не напомнила себе, что, говоря о пределах, он имел в виду
