— О нет!
Это была фотография Рональда и Элис из журнала «Лайт энд Шедоу» со статейкой, в которой делалась попытка устроить публичный скандал, связав донжуанскую репутацию маэстро с программой помощи юным музыкальным дарованиям. Патрисии не приходило в голову, что этот еженедельник можно купить в средиземноморских странах.
— Да, я знаю, на что способен этот дешевый журнальчик. Но это отнюдь не уменьшило моего потрясения, когда я увидела, что моя собственная дочь является центральной фигурой во всей этой истории. Объясни же, что происходит?
Патрисии стало жалко сестру, она понимала, какой та испытала шок, который, по-видимому, был еще сильнее оттого, что Оливия находилась вдали от дома.
— Все совсем не так, как это пытаются представить, — начала Пат. — Рон связан с этой программой и помогает Элис в занятиях музыкой, вот и все.
— И я ручаюсь за это, — послышался из прихожей густой баритон, и в кухню вошел Рассел.
С появлением прославленного музыканта Оливия испуганно притихла.
— Вы, должно быть, миссис Дорст. Я — Рональд Рассел, — сказал он, протягивая женщине руку.
— Мистер Рассел, — голос звучал очень тихо.
Патрисии еще не приходилось видеть сестру настолько ошеломленной, и в какой-то момент она не могла не почувствовать гордости. Ей захотелось быть помолвленной с ним по-настоящему, пусть даже ради одного впечатления, производимого им на других женщин, в том числе и на Оливию.
В безупречно сшитом деловом костюме Рональд был воплощением утонченности и уверенности. Наверное, сестра пожалела, что, показывая журнальную статейку, высказала подозрительность. Маэстро вполне мог слышать ее слова.
Если так оно и было, он не подал вида, хотя, повернувшись к Пат, хитро подмигнул ей.
— Вы замечательно воспитали Элис, — обратился музыкант к матери девочки. — Патрисия рассказывала, как вы поощряли участие дочери в школьной программе, которую я готов поддержать всеми силами.
Оливия с трудом перевела дыхание.
— Так вы и есть ее наставник? Дочь мне не сказала, что задумала.
— Вероятно, она думала, что я не откликнусь на ее просьбу, и не хотела вас разочаровывать. Но письмо Эл было таким милым, что я не мог отказать. А когда выяснил, кем является ее тетя… — Он оставил предложение незаконченным и с теплотой посмотрел на Патрисию.
Казалось, Оливия вот-вот лишится чувств.
— Вы хотите сказать, что вы и Пат… вы двое…
— Абсолютно верно. — Истинный джентльмен сжалился над растерявшейся женщиной. — Я понимаю, вы с сестрой жили вдали друг от друга, но уверен, что знали — мы с Пат были знакомы до нашего отъезда за границу.
— Ну да, но я не знала, что вы вернулись вместе.
— И мы тоже, пока не встретились, чтобы обсудить музыкальные увлечения Элис. Фото в журнале было сделано в тот день, когда мы решили объявить о нашей помолвке. Если бы фотограф подождал пять секунд, он бы запечатлел Пат, когда она принесла шампанское, чтобы отметить это событие. Для вашей дочери, естественно, была предназначена газированная вода.
— Естественно. Я не знаю, что… конечно, я испытываю волнение за вас обоих. Знаете, я хочу для сестры самого лучшего.
— Не сомневаюсь.
Патрисия тоже знала об этом. Оливия поддерживала ее роман с Рональдом с самого начала, а после разрыва не позволяла себе даже намека на нравоучения. Тогда у Пат не было более близкого человека, чем сестра.
Сейчас удовлетворение согревало душу невесты, хотя она и считала, что не заслуживает этого. Ей было приятно, что Оливия испытывает гордость за нее.
Ясно, что Рональд очаровал сестру. Взрослой женщине не надо ничего объяснять.
Собравшись с духом, Оливия еще раз показала вырезку из журнала.
— Жаль, что я все восприняла в превратном свете. Когда Пат сама станет матерью, она меня поймет. Единственное, чего я хотела, — это защитить дочь.
— Девочке ничего не угрожало, — успокоительно заулыбался маэстро, — все это домыслы бульварной прессы. Полагаю, мы рассеяли ваши сомнения на этот счет?
Лицо матери просветлело.
— Конечно, Рональд, и я благодарю вас за помощь Элис. Для нее это так много значит. — Оливия окинула их взглядом и доверительно продолжила: — Если хотите знать правду, я все равно собиралась возвращаться домой. И Греция, и Ливан, и Египет показались мне слишком суетливыми, хотя Филиппу именно это и нравится. Я уехала домой, а он остался.
Рон положил руку на плечо Пат. Невеста внешне осталась спокойной.
— Мы понимаем, правда, дорогая? Вы вернулись как раз вовремя и поможете сестре с подготовкой к свадьбе. Родителей у вас нет, и я, конечно, сам обо всем позабочусь, но все же склоняю голову перед вашим собственным опытом.
Оливия была явно польщена, а Пат старалась сдержать негодование. Как он смеет втягивать ее сестру в планы, которым не суждено осуществиться?
— Еще рано говорить об этом, — выдавила с милой улыбкой Патрисия. — Оливия ведь только что приехала.
Женщина устало зевнула.
— Боюсь, что ты права. Я поеду домой, мне необходимо выспаться, а потом я бы очень хотела посмотреть, что вы сделали с этим старым домом. Он, похоже, обретает новую жизнь. — Она улыбнулась сестре. — И не только он.
Почувствовав неловкость, испытываемую Пат от этой беседы, Рон мягко вмешался:
— По правде говоря, это я затеял ремонт. Я здесь поселился, и мне показалось, что будет логично привести дом в порядок.
Но Оливия не поддалась на его уловку.
— А то, что Пат вся сияет, тоже дело ваших рук?
Он взял невесту за руку.
— Надеюсь.
Сестра выглядела довольной.
— Самое время. Ну, мне пора. Я заберу Элис из школы, а ее вещи мы перевезем завтра. Мне не терпится увидеть ее.
Пообещав позвонить позднее, когда освоится с разницей во времени, гостья наконец ушла. Едва она захлопнула дверцу машины, как Пат набросилась на Рона:
— Как ты мог?
— Что?
— Говорить о свадьбе, которой не будет.
— Ты могла сама сказать ей правду, — заметил он, сохраняя полное спокойствие.
— Если бы я это сделала, сестра могла засомневаться в моих объяснениях насчет статьи, — пыталась защищаться Пат.
Рон утвердительно кивнул головой.
— Верно. Теперь, если ты закончила в очередной раз спорить, я бы хотел тебе кое-что показать.
Они прошли в зал. После замены деревянной обшивки он выглядел очень красиво. Застекленные двери в столовую были закрыты. Рон торжественно распахнул их, зажег свет, и его темные глаза засветились триумфом.
— О боже!
Комната была отделана в сочных темно-зеленых тонах, ее украшала выполненная вручную лепнина. Те же оттенки зеленоватого цвета повторялись в различных деталях деревянных частей, в новом камине и новой люстре.
