иностранных машин! Но миссис Рамбольд — а то и ваша бабушка, будь она жива! — может не поверить нам, как бы мы ни настаивали на том, что машина сломалась и все такое. Так что пока нам лучше объявить о помолвке.
— Не нравится мне эта идея! — с горячностью возразила девушка. — Фарс какой-то получается.
— Разве? — Он бросил на нее быстрый взгляд и снова включил мотор. — Ну что ж, пусть эта временная помолвка вас не огорчает. Вы ведь будете знать, что это на время, раз вам так хочется.
Пита закусила губу. «Раз мне так хочется!»
Она отвернулась и стала смотреть на красивый пейзаж за окнами. Ей было не по себе. А что, если поймать Джеффри на слове и выйти за него замуж, раз он этого хочет? По крайней мере, она тогда станет его женой, и ее место не сможет занять никакая другая женщина. Тогда завтра не надо будет с ним прощаться, они будут видеться каждый день, она станет частью его жизни. Тогда, как его жена, она сможет жить в «Грейледиз», забудет, что такое одиночество, и ей не надо будет думать о том, как жить дальше. Появится стабильность и надежность!
Но на душе у нее было очень скверно оттого, что он просто предлагал ей безопасность, и больше ничего. Если он не любит ее, если ему нечего предложить ей сверх этой надежности, то жизнь ее с ним на положении жены, к которой он чувствует только жалость, станет просто невыносимой!
Глава 17
Вскоре, однако, выяснилось, что одно дело — договориться о лжепомолвке с Джеффри Вентвортом в машине и совсем другое — принимать поздравления от графа Ференци или Элен Рамбольд.
Поздравления графа были вполне искренними. Но когда он поцеловал Пите руку и пожелал ей счастья и всего самого наилучшего, она, взглянув ему в лицо, сразу же начала жалеть, что ей приходится его обманывать: ведь на самом-то деле она не собиралась замуж за Вентворта. Ференци, который был ей добрым другом, теперь выглядел удивленным и огорченным. Ясно было, что огорчен он ее внезапным, по его мнению, решением.
Элен Рамбольд, прекрасно умевшая притворяться, сказала Пите, что не так уж удивлена и что они с графом не особенно беспокоились о ней прошлой ночью. Она ведь уехала с Вентвортом, и, если что-то случится с машиной, Джеффри всегда найдет выход из положения; в общем-то Пита в надежных руках. Так оно и оказалось. При этом Элен улыбалась своей загадочной улыбкой и вдруг внимательно посмотрела на Вентворта, стоявшего рядом с Питой. Тот взгляда не отвел, но по выражению его лица нельзя было угадать его мыслей и чувств.
Элен поинтересовалась, не отложит ли Вентворт свой отъезд на несколько дней. И когда тот ответил, что уезжает завтра, как и намечено, граф решил вечером устроить прощальный ужин и тут же пригласил на ужин англичанина, который без раздумий принял приглашение.
Вскоре Вентворт удалился к себе в гостиницу, чтобы отдохнуть и переодеться, и Пита так и не успела поговорить с ним наедине. Остаток дня прошел как во сне. Хотя Пита старалась держаться бодро, она сильно устала после бессонной ночи и утомительной поездки по плохим деревенским дорогам и была рада возможности немного передохнуть. В пять часов ей принесли чай, потом она приняла ванну и стала готовиться к ужину, во время которого ей предстояла встреча с «женихом». Впрочем, Пита даже про себя не называла его так — для нее это был Джеффри Вентворт, человек, который дал ей почувствовать себя совершенно чужой, когда она приехала в Англию, но который с тех пор стал удивительно добрым и внимательным к ней — конечно, чтобы исправить свои ошибки, — а теперь самым правильным, как он сам считал, было жениться на ней!
На этот раз Пита не надела розового платья, с которым у нее были связаны воспоминания о более счастливом вечере, когда она гуляла вместе с Джеффри по ночному саду и он просил ее время от времени уделять ему внимание. Тогда он словно очаровал ее, но, догадывайся она тогда о его мыслях, это очарование вмиг рассеялось бы. Очевидно, он уже тогда принял решение сделать ей предложение, и не потому, что хотел прожить с ней всю оставшуюся жизнь. Если бы она могла убедиться, что, помимо искреннего беспокойства о ее здоровье, помимо того, что он хотел успокоить свою совестно, — странно, что он вообще ощущал себя ответственным за нее! — Джеффри хоть в малой степени питает к ней такие же чувства, как она к нему, тогда она не считала бы эту затею с помолвкой фарсом и обманом добрых друзей вроде графа Ференци. Что до Элен, то та вряд ли была обманута. Из природной хитрости она не выказала своих эмоций, но про себя отметила, что Пита вовсе не выглядит счастливой невестой. Девушка и сама прекрасно понимала это, но что же делать — она и впрямь не чувствовала себя счастливой.
Другое дело — граф Ференци. Он принес свои поздравления Пите с невыразимо печальными глазами, и девушке стало не по себе. Конечно, если бы она и в самом деле выходила за Джеффри Вентворта, ей было бы жаль графа. И не из-за того, что он без памяти в нее влюблен, — ведь по возрасту- то он ей в отцы годился! — просто у них было много общего, и она, без сомнения, ему нравилась. Она была вовсе не сильной и до сегодняшнего дня одинокой женщиной, а потому графу хотелось оберегать ее и ухаживать за ней, как он ухаживал за своими драгоценными коллекциями.
Когда Пита наконец спустилась в салон, на ней было темно-серое платье, то же самое, что и в день прощального ужина у Элен в Дауэр-Хаус. Поскольку этот наряд делал ее бесцветной — что, впрочем, соответствовало ее настроению, — Пита украсила белый кружевной платок пурпурным цветком, взятым из вазы на туалетном столике. Джеффри Вентворт, как всегда, держался прекрасно, и не было ощущения, что он через силу играет роль «счастливого жениха». С Питой он обращался, как обычно, с тех пор как появился в Италии, дружески-покровительственно и не изъявлял желания остаться с ней наедине, хотя наутро он уезжал. Элен Рамбольд, казалось, вела себя соответственно его настроению, потому что, расположившись с ним вместе на большой застекленной веранде и попивая кофе и ликеры, она и не думала оставлять жениха с невестой наедине, хотя сам хозяин, граф Ференци, тактично удалился, сославшись на важный телефонный звонок. У Питы даже возникло странное убеждение, что Элен намеренно старается свести к минимуму их с Джеффри общение, до тех пор пока не настанет время расставаться и она, Пита, возможно, вообще больше не увидит его!..
Надо же, какой абсурд: если она не собирается за него замуж, то для чего бы им видеться снова? Между тем настроение у Питы ухудшилось: Элен возлежала в шезлонге, в одном из своих лучших вечерних платьев и улыбалась человеку, который, кажется, совсем забыл о существовании своей невесты. Зато Пита ни на минуту не забывала о существовании Джеффри, и, хотя она всячески старалась взять себя в руки, состояние дикого напряжения не проходило: девушка болезненно переживала необходимость скорого расставания с Вентвортом.
— Я надеюсь, — сказала Элен, — что ваше с Питой решение стать мужем и женой не означает, что Пита уже сейчас покинет меня? Даже не знаю, как я буду обходиться без нее!
— У нас нет планов на ближайшее будущее, — ответил ей Вентворт. — В случае чего мы дадим вам знать, чтобы вы смогли подыскать замену Пите.
Пита с радостью заверила Элен, что пока, в обозримом будущем, она останется с ней и искать замену не придется. Элен явно была довольна.
— Ну, хорошо, что вы меня пока не покидаете, — заметила она. — В конце концов, я должна думать и о Поле! — Конечно, Пол в действительности не так уж волнует Элен, подумала Пита. Между тем миссис Рамбольд продолжила, обращаясь к ней: — Кроме того, вы еще так молоды! Не позволяйте ему слишком торопиться со свадьбой! — С этими словами Элен посмотрела на девушку так, словно ни о какой скорой свадьбе и речи не было и ее это весьма радовало.
Тем временем Вентворт докурил сигарету и встал.
— Ну, мне пора, — объявил он. — Завтра у меня ранний вылет, а опаздывать я не хочу.
— Как, вы уже уходите? В такой ранний час! — с притворным сожалением воскликнула Элен. Все также, полулежа в шезлонге, она протянула ему руку для прощания: — Что же, до свидания, Джеффри, и не перегружайте себя работой, когда вернетесь в Англию! Помните, что теперь перед женитьбой вам надо научиться чуть менее серьезно относиться к своей работе.
Вентворт, ничего не ответив, повернулся к Пите.
