– Ты уже спрашивала, – серьезно ответил Бьорн. – Вот что, надевай перчатки и помогай мне.

– Я не буду делать это дерьмо!

– Они бьют током. И не дают есть. И пить.

– Да, – вспомнила она, – я пить хочу.

– Там в углу – питьевая установка.

Ольга посмотрела на камеру наблюдения.

– И что теперь? – негодующе спросила она. – Подонки! Мне же послезавтра надо быть с контрактом в Филадельфии! Меня уволят!

Бьорн горько усмехнулся:

– По-моему, нас уже уволили. Из числа живых.

Ольга внимательно посмотрела на него.

– Что нам делать? – спросила она.

– Обдирать собак, – серьезно ответил он. – И не делать резких движений.

– Что? – гневно прищурилась она. – Резких движений?! Да я их уничтожу, этих гадов!

Она показала кулак вращающейся камере наблюдения и громко выкрикнула:

– Fuck you!

Камера мгновенно уставилась на Ольгу. Работающие замерли. Наверху, на небольшом выступающем из стены балконе, бесшумно открылась дверь. Из нее вышел китаец в униформе. Скрестив руки на груди, уставился на Ольгу. Две боковые двери тоже открылись. В них возникли охранники.

Губы Ольги задрожали от гнева. Но Бьорн руками в перчатках, испачканных собачьей кровью, схватил ее запястья:

– Ольга!

Мертвая холодная кровь заставила ее оцепенеть.

– Ольга.

Она перевела взгляд на Бьорна. Но губы ее по-прежнему кривились ненавистью.

– Убить нас им ничего не стоит, – произнес Бьорн. – Пойми это.

Она сверлила Бьорна взглядом.

– И еще пойми: все это серьезно.

Она посмотрела на китайцев. Те неподвижно уставились на нее. Бьорн бережно вытер ей запястья бумажной тряпкой. И стал надевать новые перчатки на ее руки:

– Иди попей. И возвращайся ко мне.

Крепыш, делающий надрезы на трупах, сочувственно подмигнул Ольге и Бьорну. Снял с крюка очередной труп и шмякнул его на стол перед Ольгой. Это была сука с клочковатой серо-бурой шерстью. Ольга посмотрела на ее заиндевевшие соски. Перевела взгляд на конвейер. На крюках висели только суки.

– А почему… они все суки? – рассеянно спросила она.

– Никто не знает, – сняв респиратор и отерев рукавом пот с веснушчатого лба, крепыш с полуусмешкой смотрел на Ольгу. – Даже старожилы.

Видно было, что Ольга понравилась ему. Она же, обмякнув, смотрела на заиндевевшие собачьи соски, в то время как Бьорн натягивал перчатки на ее безвольные руки.

– Знаешь, как мы зовем друг друга? – усмехался крепыш.

– Нет, – пробормотала Ольга.

– Друзья дохлых сук.

Видеть всех

Великая ночь наступила.

Земля заснула. Мясные машины обездвижились до рассвета. Они спят и видят свои мясные сны. Но не спит Братство Света. Долго ждало Братство эту ночь. Долго шло к этому часу – целый век земной. Братья и сестры Света шли к этому. Приближали Великий Час. Боролись и мучились. Гибли и возрождались. Страдали и превозмогали. Добивались и преодолевали. Вырывали у мясного мира братьев и сестер. Защищали и лелеяли новообретенных.

Железные птицы взлетают в ночной воздух. Они служат Братству. Они поднимают Храм и Горн в ночной воздух. На главной железной машине поднимаются в воздух Храм и Горн. Эта машина поможет им. Она создана ради этой ночи. Ее создавали только для этой ночи. Для первого и последнего полета. Чтобы она помогла Храм и Горн. Все выше поднимается летающая машина. Все дальше от нее Земля. Все дальше видно с летающей машины. Другие летающие машины летят рядом, охраняют.

Храм и Горн сидят, обнявшись, в стеклянной сфере. Нагие тела их. Глаза закрыты. Груди их вместе. Руки сцеплены. Сердца готовы.

Стеклянная сфера летит над спящей Землей.

Храм и Горн в силе. Они могут.

Вы читаете 23000
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату