спутников стал поровнее, он выскользнул из походной палатки и принялся рыться в седельной сумке Мага. Вскоре он отыскал черный шарик, столь хитроумно спрятанный Гельфандом.
Шар был поменьше дыньки, хоть и побольше бильярдного и совершенно ровный, если не считать маленького круглого глазка, позволявшего заглянуть в его темные недра.
– Волшебный шар, исполняющий все желания! -воскликнул он.
– Вот что это такое.
Хоббот закрыл глаза и пожелал получить бочонок пива и баррель телячьих котлет. Послышалось негромкое 'пууф', пахнуло едким дымом, и Пепси оказался нос к носу с чудовищной, невыразимо пакостной образиной, у которой челюсти ходили ходуном от ярости и злобы.
– Говорил я тебе, чтобы ты держал свои лапы подальше от этой штуки! визжал Маг,клеши которого гневно развевались и хлопали.
– Да я только посмотреть, – скулил Пепси.
Гельфанд, злобно глядя на Пепси, вырвал шар у него из рук.
– Это не игрушка, – сурово сказал он. – Это чудесный малломир, -волшебный этот, как бишь его? ну, в общем, такая эльфийская штуковина, потерянная ими еще в Век Листового Железа.
– Что же ты мне сразу-то не сказал? – задал бессмысленный вопрос Пепси.
– С помощью малломира Древние проницали будущее и читали в сердцах человеков.
– Смотрите внимательно! – приказал Гельфанд.
Оба хоббота с интересом следили за тем, как Маг производит над шаром таинственные пассы и бормочет сверхъестественные заклинания.
Прямо на глазах у испуганных хобботов шар стал накаляться. Гельфанд продолжал бормотать над ним.
Внезапно шар словно взорвался изнутри искристым светом, и странное вибрирующее зудение наполнило воздух. В мерцающем сиянии Пепси услышал голос Гельфанда.
– Поведай мне, о волшебный малломир, ожидает ли Сыроеда поражение или победа? Падет ли черное облако Рока на всю Нижесреднюю Землю, или погибель ждет Сыроеда и вслед за ней вновь воссияют счастье и солнечный свет?
Изумленные Пепси и Мопси увидели, как прямо в воздухе стали возникать огненные буквы – огненные буквы, коим предстояло вот-вот возвестить исход великой борьбы с Повелителем Мрака. Дивясь и благоговея прочитали они итоговые слова: 'Ответ неясен. Повторите запрос несколько позже.'
8. Логово Шоболы и прочие горные курорты.
Фрито и Срам, задыхаясь, вскарабкались на невысокий пригорок и обозрели ландшафт, удивительно ровно, если не считать множества круто обрывавшихся вниз оврагов и резко вздымавшихся завалов, уходящий вдаль, к шлаковым карьерам, фабрикам готового платья и хлопкопрядильным предприятиям Фордора. Фрито тяжело опустился на коровий череп, а Срам извлек из котомок пакеты с готовым завтраком (крекеры с сыром). В этот миг послышался шелест осыпающихся камушков, треск сучьев под ногами и звуки, свидетельствующие о том, что неподалеку кто-то старательно сморкается. Хобботы вскочили на ноги и увидели, как некое покрытое серенькой чешуей существо, шумно обнюхивая землю, на четвереньках подбирается к ним.
– Мать сыра земля! – возопил Фрито, отшатываясь от страховидной твари. Срам вытащил эльфийский кинжальчик и тоже отступил на шаг, сердце его, подскочившее до самого горла, там и застряло, облепленное недожеванным крекером.
Тварь взглянула на них зловеще скошенными к носу глазами и, выдавив улыбочку, устало поднялась на ноги, сложила руки за спиной и принялась насвистывать какой-то похоронный мотивчик. Внезапно Фрито вспомнился рассказ Килько о нахождении Кольца.
– Ты, верно, Гормон! – пропищал он. – Что ты здесь делаешь?
– Да как вам сказать, – ответила тварь, очень медленно выговаривая слова. – Ничего особенного не делаю. Дай, думаю, пошарю по кустам, может, найду пару бутылок из-под шипучки, все хоть какие-то деньги, а то свояченнице нечем заплатить за ее железное легкое. Оно, конечно, после операции я уж не тот резвунчик, каким был когда-то. Да и везти мне что-то меньше стало. Странная штука жизнь, то вознесет тебя, то уронит, и ничего заранее не скажешь. Господи, ну и холодрыга. Я, видите-ли, пальто заложил, чтобы купить немного плазмы для моих домашних гусяток.
Срам отчаянно старался не позволить налившимся свинцом векам сомкнуться, но в конце концов зевнул во весь рот и грузно осел на землю.
– У-у-у, нечисть, – пробормотал он и заснул.
– Ну, так я пойду, – покивав, сказал Гормон. – Чего уж там, не ко двору я вам, понимаю.
Произнеся эти слова, он присел и принялся уписывать поджаренный ломтиками эльфийский хлеб, за который хобботы еще не успели приняться.
Фрито пошлепал себя по щекам и проделал несколько упражнений на глубокое дыхание.
– Послушай, Гормон, – сказал он.
– Да ладно, о чем говорить. Не ко двору, понимаю. И никогда никому ко двору не был. Собственная мать заперла меня, еще двухлетнего, в суточной камере хранения посреди зачарованного леса. И кто меня вырастил? милосердные крысы, вот кто. А все же я так скажу: у всякой тучки хоть один бочок да серебряный. Вот знавал я когда-то тролля, звали его Вышинский…
Фрито покачнулся, упал и захрапел, еще не долетев до земли. Когда они со Срамом проснулись, уже стояла ночь, а Гормона и след простыл. Хобботы ощупали себя, дабы удостовериться, что все еще владеют изначальным комплектом пальцев, ног и тому подобного, и что никто по небрежности не забыл у них между ребер никаких ножевых изделий. К большому их удивлению даже заусенцы да запонки и те остались при них. Фрито нашарил Кольцо, по-прежнему надежно прикрепленное к цепочке, торопливо продел в него палец и, дунув на магический свисток, с облегчением услыхал знакомое ми бемоль.
– Чего-то я в толк не возьму, господин Фрито, – сказал, наконец, Срам, языком пересчитвая пломбы. – Он что это, голубей сюда гонять приходил или все же за чем похуже?
– А-а, здравствуйте, здравствуйте, – внезапно сказал большой камень, постепенно преобразуясь в Гормона.
– Здравствуйте, – вяло ответил Фрито.
– А мы уже уходим, – быстро сообщил Срам. – Дела, знаете. Нам как раз сегодня позарез нужно заключить одну крупную сделку по поставкам оружия в Танзанию или доставкам копры с Гуама или еще чего. В общем, дела.
– Жаль, жаль, – сказал Гормон. – Это, стало быть, выходит – наше вам, старина Гормон. Что ж, Гормону не привыкать.
– Прощай, – твердо сказал Срам.
– Прости, прости. Прощанье в час разлуки несет с собою столько сладкой муки, – произнес Гормон. Он безутешно помахал большим носовым платком в горошек, а после схватил Фрито за локоть и тихо
