— Замечательно! — с искренним восхищением ответила я. — Жаль только, что у меня фотоаппарата нет. Вот были бы кадры!
— Ну, этому горю я вполне могу помочь, — усмехнулся Исмаил-бей.
Я прикусила язык, но было уже поздно. Через три минуты мне преподнесли новехонький фотоаппарат, очень современный и наверняка безумно дорогой. Естественно, цифровой. Естественно, в подарок. То есть скромное обаяние миллионера.
Пару кадров мы сделали тут же на палубе. Сначала я фотографировала Исмаил-бея на фоне яхты и пейзажа, потом для истории запечатлели меня в тех же интерьерах, а потом уже один из матросов- стюардов сфотографировал нас с Исмаил-беем. Поскольку результат съемки можно было увидеть сразу в специальном окошечке, я не удержалась — глянула. Что ж, теперь у меня были вполне конкретные доказательства того, что отдыхаю я великолепно. То есть просто совершенно замечательно.
Не менее замечательным оказалось и знакомство с аквалангом. Главное — как дышать в этом сооружении — я усвоила практически мгновенно, потом мы закрепили результат небольшим заплывом вокруг яхты, а потом уже началась собственно подводная экскурсия. Сгоряча я начала собирать невероятной красоты раковины, лежавшие на дне, но потом поняла, что их слишком много и что нужно в качестве сувенира выбрать какую-нибудь одну. Ну, максимум две.
Попутно меня посетила мысль о том, что в прежней жизни я была не кошкой, как всегда считала, а вовсе даже рыбой. Ну, в крайнем случае, морским коньком, подводной лошадкой. В общем удовольствие я получила колоссальное, никакие мои гребные упражнения в Москве и рядом с этим развлечением не стояли.
Мне казалось, что мы провели под водой от силы минут пятнадцать, а оказалось — чуть меньше часа. Плюс к этому я здорово проголодалась, и мысль о близком обеде приятно согревала душу.
— Десять минут на приведение себя в порядок, — сказал Исмаил-бей, когда мы вылезли на палубу и освободились от оборудования. — В вашей спальне все готово, смывайте с себя соль, переодевайтесь и — к столу.
Что именно было готово в моей спальне, я обнаружила, едва вошла туда. На кровати лежало настоящее облачение турецкой дамы: плотные, но легкие шальвары, топ, стилизованный «под Шехерезаду», обруч на голову с легкой вуалью и прелестные легкие туфельки без задников, но на каблучке.
Глава шестая
А ларчик просто открывался…
— Больше не могу, — простонала я совершенно обессиленная. — Пощадите, Исмаил-бей. Я же хрупкая женщина, в меня столько еды нельзя закладывать просто по определению.
— На море чувство голода возвращается довольно быстро, — утешил меня сотрапезник, — но желание дамы для меня закон. Кофе?
Я кивнула, полулежа в шезлонге, стоявшем под тентом на палубе. Кофе, сигарета, неповторимо ароматный воздух, покой… Действительно, сказка с какого-то перепугу стала былью. Лично я не имела бы ничего против того, чтобы провести так остаток жизни.
— Вы изумительная гостья, Виктория-ханум, — произнес Исмаил-бей, когда нам принесли ароматнейший кофе с чистой ледяной водой. — Всему радуетесь, как ребенок, всем довольны, излучаете такое довольство и блаженство, что просто хочется взять вас на руки или погладить по голове.
Начинается! Что ж, за все хорошее надо платить, кто девушку еще даже и не ужинает, а обедает, да еще так развлекает, тот ее и танцует. На шею я своему гостеприимному хозяину бросаться не собиралась, но строить из себя девочку-недотрогу — еще того меньше. Как пойдет, так и пойдет. По воле Аллаха, как любят говорить местные люди.
— Но, к сожалению, я вынужден сейчас заниматься менее приятными вещами, — продолжил Исмаил-бей. — В посылочке оказалось много интересного. Например, договор о перестраховании страховки…
Я вытаращила глаза в непритворном изумлении. Это еще что за китайская грамота?
— Понимаете, редко, но практикуется страховка от того, что основная страхующая фирма найдет предлог страховое вознаграждение не выплачивать. Тогда заключается договор с фирмой-подстраховкой. Вся эта возня идет вокруг недостроенного еще отеля, в строительство которого вложены не только мои деньги, но еще и деньги нескольких акционеров. И по ряду признаков я подозреваю, что этих акционеров осталось двое, причем один из них — явно подставное лицо. Этот самый администратор в кафе. Услуги его, кстати, недурно оплачиваются: в той же посылке полдюжины бриллиантов. А это уже не на шутку попахивает криминалом.
— И что же мне теперь делать? — испугалась я.
Ввязываться в откровенную заграничную уголовку мне хотелось меньше всего. Ну, спасибо, Олег, спасибо, разлюбимый мой. Не познакомься я с Исмаил-беем, отдых бы у меня превзошел все ожидания: арест, тюрьма и все прочие прелести. Договор-то ладно, но вот бриллианты… Контрабанда чистой воды!
— Какие отношения связывают вас с Алексеем? — вместо ответа спросил Исмаил-бей.
— Да нет у нас никаких отношений! — искренне возмутилась я. — Летели вместе в самолете, оба оказались в первом классе. Потом он пригласил меня поужинать. Вот и все, с того времени мы не виделись.
— Он знает про посылку?
Я глубоко задумалась. Ляпнула я ему что-нибудь насчет этой коробки или нет. Что-то такое определенно произносилось про этот предмет. Ах да, я, кажется, при нем обрадовалась, что посылка лежит в сумке. Но мало ли что у меня в сумке может лежать! И вдруг у меня в голове словно что-то щелкнуло, и я вспомнила весь наш разговор в квартире перед ужином:
Нет, язык мой — враг мой. Все рассказала сама и даже не под пытками. Исмаил-бей ждал, глядя на меня очень серьезно, и я решилась. В конце концов здесь ни помощи, ни тем более защиты мне ждать ни от кого, кроме него, не приходится, а вляпалась я, судя по всему, по-крупному.
— Да, — сделав глубокий вздох, ринулась я в признание. — Алексей знал и про письмо, и про посылку. Он знал, что посылка у меня в сумке, так что погром в квартире организовал явно не он, пусть и чужими руками. Он все время был у меня на глазах.
— Для такой работы можно было кого-нибудь нанять, дело нехитрое. Но вряд ли можно будет
