но кефир уже не поможет. Даже если бы был. Белая кожа - признак 'вятшести', аристократизма. Это мои современницы под всякий ультрафиолет лезут. И плевать им на его канцерогенность. А предки - они умные. Загорелая кожа только у простолюдинок, и только в тех местах, которые никак не закрыть при исполнении необходимых полевых работ. Так что загар по всему телу - признак крайней бедности. Типа: 'голые мы и босые, нечем и наготу прикрыть'. Соответственно, у Марьяши ни плечи, ни спина, ни уж тем более, ягодицы с ляжками света солнечного никогда не видали. Как узники подземелья. И тут привалило.
И не только солнышко майское. Насчёт 'прикрыть наготу' предки не умные, а сильно вынужденные. Что такое 'комар болотный обыкновенный' представляете? А когда над тобой постоянное облако таких 'комарей'? Тоже наше исконно-посконно-домотканное. Как отличить Россию от, например, Финляндии? - А по комарам. Пока идёшь по трассе от Хельсинки к границе - комаров нет. Только переехал в Россию - сразу поднимай стекла. Потому что - вот они, родные. Толстенькие, мохнатенькие, стаей в стекло бьются и кричат; 'Эй, еда, выходи - знакомится будем'. Финны их каждую весну травят, леса опыляют. Почему-то без вреда для лесов и всех остальных. А у нас - комар основа пропитания. Комариха человеческой крови насосётся - личинки отложит. Личинок - рыбка скушает. Что рыбка не скушает - летать начнёт. Это птичка скушает. Потом человечек - и птичку, и рыбку. Вот такой замкнутый пищевая цепочка. Натуральная, природная, естественная. Только почему-то финны, которые до природности с естественностью просто больные, комаров травят.
А еще здесь муха такая красивая есть, переливчатая - по простому называется 'водень'. Кусачая и кровососущая. Про оводов я не говорю. Они коня с обрезанным хвостом за полчаса доводят до бешенства. Человека - с двух-трёх укусов. Это мы еще клеща лесного не повстречали. Даже без энцефалита. Что радует - в этих широтах нет гнуса. Женщины на северах, как я помню, надевали платья на улицу только две недели в мае - между сходом снега и вылетом первых комаров. Остальное время - ватничек в полный рост. Ну или - аналог по благосостоянию. Так что предки наши и без всякой ультрафиолетовой канцерогенности как правоверная мусульманка. Даже больше - только глаза наружу. У женщин - между налобной и наносной частями платка, у мужчин - между шапкой и бородой.
И тут я выкладываю посреди болота такой лакомый кусочек пищи безо всего. Да еще с абсолютно бритенькой головой. Хорошо хоть, когда солнце поднялось, часть летучей нечисти убралась. Марьяша вся опухла, глаза не открываются. Но когда я её отвязал и к луже потащил, попыталась возражать. Лёгким скулежом сквозь зубы. Зубы -- единственное, что не опухло, не заплыло, цвет на свеже-варёный не поменяло. Вот через них и скулит. Не понравилось ей вчерашнее купание. Ничего, отволок. В холодной воде полегчало. А вода-то и вправду дрянь - пара порезов от вчерашнего бритья явно опухли.
И потекли мои хозяйственны хлопоты. Помыл, осмотрел, прощупал везде. Вроде ничего вчера не сломал. Даже странно - ненависть была... недетская. Она дёргается, но не кричит. Прополоскал кое-чего из вещей - мокрый компресс на пострадавшие части. Платочек, наконец-то, на голову. Себе - свой, ей - её. А вытереть умытую чем? Последнее сухое пошло - штаны зарезанного половца. Ага. А они кожаные. Хоть какое питие согреть надо, костёр развести. Чтоб не дымил, гостей нежданных не приманивал - надо сухое. Сухое дерево на мокром болоте... Вообщем, курс молодого сурка-юнната-скаута... А вчерашнее грязное, то есть все что есть, хоть замочить. А что полегче - простирнуть. Без всего - на руках. Как носки в глубокой молодости. А тут Марьяша с брёвнышек свалилась. Сначала думал - обморок. Потом понял - в туалет. Который здесь даже не сортир, 'обозначенный на плане буквами эм и жо'. А просто - нужник. Будет на чем обозначать - нарисую букву 'Н'.
Как я люблю свой домашний унитаз! Я из поездок к нему стремился, не менее чем к жене. Она, кстати, тоже. Какой он у меня родной и удобный. Все на своих местах, все под рукой. Хочешь - читай, хочешь - дремай, хочешь - о жизни размышляй. Так это тебе, Ваня, без унитаза хреново. Так ты мужик. 'Мочащийся к стене', так сказать. Если стена есть. А представь - каково здесь разным попадуньям, попаданкам и попадищам? Главное достижение человеческой цивилизации - постоянно доступная горячая вода. Главное применение главного достижения - помыть и подмыть женщину. А тут... Прямо руки опускаются. Остальное, правда, наоборот. Но я, все-таки привык к чистоте. Это предкам все равно. Дикие-с. Туземцы-с.
К заходу ей совсем плохо стало, жар поднялся. Попробовал кое-что из Юлькиной торбочки. Заодно и себе пенистой мазью обработал. Марьяша как увидела - опять выть, слезы текут безостановочно. И потихоньку сама на животик переворачивается. Прогибается всхлипывая. Поза 'шавка перед волкодавом' у неё не очень. Но представление имеет. Интересно, а кто ж её мужниных кощеев 'вежеству' учил? Неужто сам? Видать, на жене тренировался.
Не до того. Довлеет 'выходить надо сразу или... '. И еще. Судя по запасу съестного, Перемог планировал вчерашний день последним, когда три горла надо кормить. Вчера мы с Фатимой должны были перестать набивать наши ненасытные холопские утробы. Соответственно, запас у нас на четыре дня. Одному. За два-три дня не выйду к людям с этой больной... хуторянкой - сдохнет. Или - сдохнем.
Полазил по болоту - нашёл выход с островка нашего. Как раз через эту 'лужу страсти'. Страстей. А голому и босому на болоте... не есть гут. Молодая осока. Режет как бритва. Коряги всякие под моими ножками нежными, танцевальными. И стаи разноцветных пикирующих и кровососущих...
Стандартный путейский молоток, которым на железной дороге костыли забивают, весит четыре килограмма. Мой приятель как-то этой штукой попытался такую хорошенькую муху у себя на виске убить. Чисто инстинктивно. Хорошо, в последний момент понял, что в руке что-то не то. Притормозил малость. Но с насыпи слетел. Потом час в теньке отлёживался. Такой вот самострел - самобой.
Нацепил на себя мокренькое - и в грязь. До следующего островка. Мешки перетащил. Марьяша... дал пару пощёчин, водичкой сбрызнул - пошла. Оценка неправильная -- излишне оптимистическая. Заваливается она. Пришлось снова ей на шею петлю ременную и за собой тащить. Снова все с себя мокрое и грязное - в мешки. Остались голые. В мокром не побегаешь - сотрёшь и простудишься. Сапоги тоже в мешок. А уже темнеет, быстрей-быстрей. Я у Марьяши платок забрал, хозяйство своё примотал. Не от стыдливости - на ходу мешает, болтается. Ей - безрукавку половецкую. Ух и запах. Парень молодой, на коне, несколько дней в походе не снимая. А может и не дней, а лет. Я, что ли, у них санитарную поверку проводил? На голое тело Марьяшино. Даже её как-то прошибло. Сверху на неё оба мешка. На неё. А как? Я - воин. Руки должны быть свободными. Хоть и из оружия - один дрючок берёзовый. Или - как раз поэтому. Мне надо дорогу высматривать, вперёд забегать. Конец от ременной петли у неё на шее - в руку. Ну, пошли моя скотинка вьючная двуногая, тип -'бабец обыкновенный'.
Я, если честно, сначала хотел ее вперёд пустить. Как правоверный мусульманин -- жену. После появления противопехотных мин. Безрукавка коротенькая, до середины её ягодиц. Уж очень увлекательно все это беленькое в ночной темноте двигается. Но она - никакая. Тяну - идет, остановился - садится. Судя по началу 'Белое солнце пустыни' - нормальный рефлекс женщины при наличии мужчины и отсутствии ясной поданной команды к движению.
Пошёл вперёд первым. А островок - не островок, а грива, лесом поросшая. Я хоть как-то стал ориентироваться. Когда река течёт, на ней образуются острова. Вытянутые вдоль русла. Потом основное русло меняются, остаются старицы - длинные озера по старому руслу. Потом озера зарастают и становятся болотами. А между ними - бывшие острова. Единственная река здесь - Десна. Стало быть, ясно куда путь держать. Но поперёк - не сунешься. Сыт я этими болотами по горло. Добежали до конца гривы. Пра-а- авильно. 'Птица Ванька-говорун отличается умом и сообразительностью'. Гать через болото. От той гривы, что ближе к реке, к той что дальше. Через нашу. Я уж, было, сунулся на гать, да где-то птица болотная страшно закричала. Аж мурашки. Пока над своим испугом смеялся - вторая. Нет уж, нет уж. Назад, в сторону, в кусты, на землю.
Что-то вдали звякнуло, слышно - кони идут. И появляется с материковой стороны в полста шагах трое половцев. Не сколько появляются, сколько проявляются. В ночной темноте из болотного тумана.
