Таки-да. Слышит. А тут вопят. Раздражает. Привлекает. Дичь. Добыча. Слабая.
Чудовищная башка на усевшейся на задницу громадине, повернулась. Влево-вправо. Просканировала местность. Как недавно делал сам голядский голядина, как отрабатывает захват цели 'Шилка'. 'Захват цели произведён'. И он рванул. Что такая зверюга по лесу бегает как скаковая лошадь... ну я это уже сказал. Остальные... Остальные постарались бежать быстрее скаковой лошади. Сразу все. Во всех сразу направлениях. Полянка опустела мгновенно. Некоторое время был слышен их визг, лом сквозь растительность, рёв медведя. В правом костре вдруг резко взлетели искры, и вопящая горящая фигура, выскочив оттуда, метнулась куда-то к главному идолу. И стихло.
Живых...
Из скольких -- не знаю. А оставшихся... Сейчас посчитаемся. Я. Это - точно. Пока. Все еще. 'Скалозуб', волхвом битый. Куда били последний раз -- не заметил. Но били посохом. Может, и дохлый. Сакрально-летальный удар... Может быть. И Сухан. Лежит без движения. Глаз не видно, видно что дышит. Мой человек. Не мой - 'верный' батюшки моего. Который мне не батюшка. Все равно -- мой. Раз мой -- должен спасти. Меня. Ага, неподвижный бесчувственный спасает связанного, к столбу привязанного. Плевать. Я -- господин, он -- слуга. Он обязан меня спасти. Это его обязанность - 'холопа верного'. Даже ценой его жизни. Но... не может. Если он не может, то мне...
Я не против креста. Хоть какого. Посмертно. Потом. 'В грядущей мгле'. Не сейчас.
А сейчас... Вставай холоп. Вставай дело делать. Своё главное холопское дело -- господскую волю исполнять. Волю к жизни. К моей единственной и неповторимой. Не встаёт. Может этому 'свободолюбу' Интернационал спеть? Вот уж точно:
'Вставай, заклятьем заклеймённый...'.
Не встаёт. Из него душу вынули. Он теперь не человек -- зомби. Раб колдуна. Он и так-то - не 'раб лампы'. Дворца в восточном стиле -- точно не построит. И потереть что-нибудь чем-нибудь -- нечем. Не подыму этого... раба, не заставлю его его же собственное рабство исполнять -- мне конец.
'Мы в ответе за тех, кого приручаем'. А за тех, кто нам служит? А за тех, кем владеем? Не обустроил господин владение своего, не был 'в ответе' -- так оно само ответит. Так ответит... 'А не угодно ли господину приодеться? Медным тазиком?'
Нет раба -- не будет меня. Мораль?
Я обязан спасти его. Cюзеренитет, факеншит. Феодализм, мать его.
Мать-то мать, но! Мой приказ -- для него закон. Должен быть. 'Приказывай, господине'.
-- Сухан! Вставай, иди сюда.
Слышит. Глаза открылись. И все. Мда...
'Решили как-то Василий Иванович с Петькой выяснит: а чем это мухи слушают? Поймали муху и кричат ей:
-- Ползи!
Муха ползёт. Оборвали ей ноги. Снова крикнули:
-- Ползи!
Не ползёт.
-- Пиши, Петька. Ухи у мухи - на ногах'
А у этого и уши на месте, и ноги. Но -- не ползёт. Слышит, но... не ползёт.
Я хорошенько прокашлялся, сплюнул, обложил Сухана матом. Громко и выразительно. Даже битый 'скалозуб' начал шевелится. А Сухан -- нет. Вижу, что слышит, но не двигается. Первый раз в моей жизни... в двух моих жизнях -- чтобы человек мой мат слышал, понимал, но не двигался. У меня так болящие из комы выскакивали, 'деды' из каптерки вылезали. Заслушавшись. Даже абсолютно нерусская шпанка поймав эти интонации... осыпалась и приносила извинения. А тут... Сильны голядины, если мои 'русские народные, частушки хороводные'... с места не сдвигают.
Я лихорадочно пытался вспомнить мелочи проведённого над Суханом ритуала. Быстрее-быстрее. Мишка один -- голядей много. Зашибить его они... вряд ли. Но ведь кто-то из них вернётся. А тут я. На столбе вешу. Приготовленный. Надо срочно отвязаться. 'Ванька отвязанный' -- большая сила, уровня стратегического удара.
Чтобы 'мчаться' надо сначала 'отвязаться'. Отвязать может только Сухан. Нужно ему приказать. Отдать приказ. Но он на мои приказы не реагирует. А на чьи? А - на голядские. А как они ему приказы подавали?
Стоп. Если этот ритуал, как я предполагаю, состоит не в изымании души для последующих прогулок по миру мёртвых и миру духов. Я в это не верю. Так что -- нет. Тогда здесь - какая-то смесь иглоукалывания с гипнозом. Отягощённая акустикой и цветомузыкой. При гипнозе в разных техниках используются символы. Всякие знаки, образы. Те же тотемы. Используются как ключи. Особенно, вот в таких -- не лечебно, а командно ориентированных.
Была серия очень загадочных самоубийств в самом начале девяностых. Когда несколько человек, державших в руках хвосты от 'золота партии', вдруг решили полетать. После странных телефонных звонков. Прямо из окна. Без парашюта. Был очень интересный разгон демонстрации в Тбилиси, проведённый американцами. Ну, то что толпу они нестандартно разогнали... Но там в заключительной фазе пошли ну совершенно интригующие по последствиям телефонные звонки на мобильные телефоны активистам. Что общего у мобильника и стационарного? Акустика.
Во-от. Команды голосом. Из трёх основных видов гипнотического воздействия - акустическое -- не самое. Но -- работает. Особенно, по уже внушенному. Как спусковой крючок. Короткая бессмысленная кодовая фраза типа: 'Над всей Испанией безоблачное небо'. Или там 'Слоны идут на водопой'. Что-то короткое и бессмысленное.
Интересно, кодирование Сухана проводил сам главный голядина. А он по-русски не ферштейн. Нормальный гипноз с вербальными командами возможен только если пациент понимает язык, на котором идет внушение, отдаются эти самые вербальные команды. А вот 'спусковой крючок' может быть любым. Там смысла нет -- одно звучание.
Так что ж эта голядская голядина орала? Ну-ка, прокрути картинку. Нет, как раз картинка мне не нужна -- отвлекает. Нужна звуковая дорожка. Дорожка без изображения. Голядина много чего орала, рычала, напевала... Но ключевые моменты... А и в них я мало что разбираю. Очень трудно что-то понять. Когда не знаешь языка. Почти так же, как когда знаешь язык, но не знаешь о чем речь. Но я-то присутствовал при ритуале. Я-то понимаю... хоть что-то из 'о чем речь'. Это они зря меня позвали. Это у них
