по результатам воздаваться, какой именно бог будет главным начальником в этом гуляюще-приходящем царстве.
Разница в эпитетах: одно дело -- царство божие на земле, другое -- 'все - в подвал', все в к мёртвым. Но что живые будут с мертвецами в обнимку -- в обоих случаях гарантируется. С учётом динамики численности человечества -- мертвецов явно будет больше.
Для конкретно этого 'скалозуба', на мои вариации по 'Апокалипсису' наложился еще и его личный 'Рагнарек' - безобразия, учинённые в святилище у него на глазах, его личная неспособность мне помешать, вынужденное подчинение, обожжённое лицо... потеря самого себя. Но мужик попался крепкий.
-- Сие тайна сокрытая есть?
-- Тайна? Нет. Сие было тайною пока обезьяна слаба была. А ныне -- нет. Надобно тебе и еще одно знать: крокодил бежит - куда обезьяна укажет. Но и над ней есть высшая сила. Вот об этом говорить пока не могу. Не смотри так: знал бы -- сказал. Но одно ведаю: горе вставшему на пути у них. Ибо не может обезьяна сойти со своей тропы. Как не может крокодил поводьев её не слушаться. Вот об этом и надлежит тебе рассказать в урочище вашем. Там люди многие. Долгие годы вы, волхвы, их учили служению Велесову. Вы им указывали -- что истина есть, а что ложь. Вот тебе, боевому волхву и идти к ним. Тебе и рассказать им, что прежние истины -- ложны. Что времена изменились. Я на лесовиков ваших зла не держу. Пусть уходят. Пусть уходят с тропы, по которой обезьяна едет. Ибо ей -- не остановиться. А они вольны. Уйдут -- живы будут. Останутся... крокодилу в зубы пойдут.
-- А ты сам-то видел их? Зверей этих? Всадника бледного на скакуне зелёном?
Крепко укоренившееся собственное правило -- никогда не врать. Ни слова лжи.
-- Видел. И обезьяну, и крокодила.
-- Где?! Как?!
-- Здесь -- у нас в реке.
И не только в реке. Как в ведро заглядываю -- совершенно лысая, бесхвостая обезьянья морда. И крокодилов я не раз видел. И в Таиланде, и на Кубе. На Кубе один из ящеров у подруги палку перекусил. В прыжке с места на полтора метра в высоту. Хорошо, она успела руку отдёрнуть. А первый раз -- в Севастополе. Этого я хорошо помню. Маленький такой зверёк был, меньше метра в длину. Зашли с женой в тамошний океанариум. Такой, музейного типа, зал. У колонны стол, на столе ящик стеклянный. Воды немного, в воде стоит эта рептилия. Мы минут пятнадцать его разглядывали. Глаза открыты, но не моргает. Дыхания не видно, никаким ухом не ведёт и вообще не шевелится. Жена тогда стала возмущаться: муляж, чучело, мумия. Стала по стеклу стучать. Пальцами перед глазами крокодильчика махать. Ну точно -- муляж, полная неподвижность. Мы уже уходит собрались. И тут этот муляж лапкой переступил. Мда... Впечатляет. Ожившая мумия крокодила выходит из засады на мелкий безрогий...
-- Видел. И обезьяну, и крокодила. Как тебя. Нет -- ближе. Теперь о клятве моей. Я тебя обещал убить. От своих слов не отказываюсь. Но не голёнкой же коровьей тебя зарезать. Или рогами бараньими забодать. Пойдёшь в урочище, уведёшь оттуда тех, кто с тропы обезьяны сойти хочет. Принесёшь новый кинжал. Правильный. Какой тебе для твоей смерти нужен. Понял? Ладно, пойдём. Выпущу тебя с усадьбы.
Пока собирал 'скалозуба' пришлось под дождиком побегать. Страдальцу на голову дерюжку, сухариков немножко. У Домны посудинку с дёгтем и полотна кусок для перевязки. Мои, естественно, в шоке. Шок у них выражается по-разному. Ивашко сразу за гурду хватается. И так и держится -- правой рукой за левый бок. Николай - в шоке мгновенно исчезает. Из поля зрения. Сухан головой водит и рычит негромко. Но с места не сходит.
А вот Светана, например, при виде свободно передвигающегося боевого волхва сразу врубает сирену. И подымает сигнатуру акустического сигнала еще на две октавы выше при получении команды 'Заткнись' в сопровождении лёгкого прикосновения открытой ладонью к кормовой части.
Я сам довёл 'скалозуба' до ворот. Палку подходящую ему на дорогу дал как посох. Сам вывел наружу. Объяснил, куда ходить не надо, а то наскочит на недобитых 'христианизаторов' - могут быть проблемы. Он уже совсем уходить собрался. И вдруг поворот ко мне, взгляд в упор.
-- А ты-то сам кто?
КВН продолжается. И тридцать секунд на подготовку ответа никто не даст. Я просто сдёрнул со своей головы бандану. Покрутил голой головой у волхва перед носом. Не сразу дошло, потом он отшатнулся. Чуть слышно произнёс:
-- Обезьяна белая, бесхвостая, бесшёрстая. Нет у неё ни когтей длинных, ни зубов острых, ни чешуй прочных. Вилкаш ниозмуш... Нет, не лютый волк. Ненугалимаш звериш. А... а скакун зелёный где?
Я радостно улыбнулся, как идиот блаженненький. И постучал себя пальцем по лбу. Мужик аж икнул. От изумления. Пришлось прокомментировать:
-- У кого разум есть -- уразумеет. Остальным -- не надобно. Иди.
И он, наконец, пошёл. Сперва пятясь, потом нормально. Все ускоряя шаг. К краю нашей луговины -- уже лёгкой рысцой. Ушёл. Осёл. Я - осёл. Даже имени не спросил. Вообще -- ничего не узнал. Ни схем размещения ловушек, ни численности-боеготовности, ни персоналий по лидирующим...
Ладно. Небо поднимается. Дождик уже выдохся. Ветерок появился. Эдак завтра уже и косить можно будет. Хватит мне эсхатологией заниматься, концы света в снопы вязать и к стене приставлять. Пойду-ка я делом займусь.
Имя сего человека дошло до меня уже вскорости. А вот сказка моя выдуманная и по сю пору по миру ходит. И среди людей христианских, и среди язычников. Даже и за Каменным Поясом люди мои эту сказку слышали. У племён и вовсе диких. Ни Христу, ни Велесу не кланяющихся.
Ежели ходит Слово сказанное меж людей, то меняется оно. Что сказыватель лишним считает -- отбрасывает, что важным, слушателям его надобным -- добавляет. Вот уже и обезьяна моя в шелках да в парче катается. И короны на ней многие. В одних местах -- золотые с самоцветами, в других -- железные. У неё уже и меч, разящий без устали, - в руке. А то кнут -- огненный. Но более крокодила украшают. У него из пасти огонь валит, на хвосте булава о сорока пудов, очи его смертным ужасом светятся, всякого, на кого глянет -- в камень превратит. Вот, вокруг одной выдумки многие другие басни да страхи наворачиваются. И смысл первый, изначальный уже и не виден вовсе.
Даровал господь нам разум. И нет в мире ничего сильнее. Ибо созданы мы по образу и подобию божьему. И разум наш -- подобие его разума. Cиё нас от прочих зверей отличными делает. Но коли хвастаем мы, коли славимся, то свойствами зверячьими -- мышцей сильной, очами зоркими, яростью дикой. Что ж не слышу я похвальбы разумом острым да памятью крепкой? И страхи наши звериные. Когтей боимся, зубов острых. В диких зверях испуг наш. А ведь нет в мире зверя сильнее рассудка человеческого. И уж коли охота есть испуганным быть, так не бойся сильного да ярого, бойся умного да прозорливого. Ибо сильный лишь отнять может, а умному и сам все отдашь.
Но нет -- скачет по миру всадник бледный все более уподобляясь своему скакуну зелёному. Мечами, бичами, бронями. Так людям - понятнее, так сказителям -- доходнее. Так и думать привычнее. Не туда смотрите, не то видите. А и увиденного -- не разумеете.
Волхов ушёл. Здорово я его загрузил. Может, и будет мир в Рябиновке. Ванька-миротворец. 'Хочешь мира -- готовься к войне'. А какое у нас главное дело при подготовке? - Правильно, заготовка. По сезону -- заготовка кормов. Грубых и каких получиться. И пошёл я строить косу.
Но это уже другая история.
Конец двенадцатой части
