ангстремах выразить? Причём система построения производных не десятичная, а, в основном, двоичная: половина, четверть, осьмушка... Выньте из меня мозг и расправьте его. А то он уже в трубочку свернулся.
Вторая единица -- сажень. Ну как же, 'плавали -- знаем'. 'Косая сажень в плечах' -- здоровый мужик. Забудьте. Это уже не мужик, а монстр-мутант. Косая сажень -- от двух с половиной метров. Строительный подъёмник типа 'Пионер' имеет стрелу примерно такого размера. А всего разных 'саженей' на Руси -- десятка два, от менее чем полутора метров до почти трёх.
Расстояния и площади здесь меряют 'поприщами'. Этим словом называют расстояние, пройденное от одного поворота плуга до другого во время пахоты. На мой слух -- что-то совершенно неприличное. Сначала что-то 'попёрли', а потом и вообще - 'ща'. Типа: 'попаданичища'. Попаданец женского пола большого размера...
Используют и слова 'верста' как синоним. Вы синоним километру представляете? А гектару?
А еще версты бывают 'путевые', которыми расстояния меряют, и 'межевые', которые используют при размежевании. Причём 'межевая' в два раза больше. Тут у меня мозги закипели. Струйки пара ударили из всех ушей. И пошёл я заниматься делами более простыми -- людьми-человечками.
Больше всего меня доставал Чарджи. И не только меня. Над Ивашкой посмеивался, Николая вообще со стола сшиб: чего это купчик на проходе расселся, ему, иналу (наследнику) из славного рода самого ябгу (царя) Абакун-али-Ахмата пройти мешает. Снова спас дрючок. Я грохот услышал, выскочил в сени и палку свою Чарджи в грудь упёр. Правильно дрессировщики делают -- так значительно эффективнее, чем рукой. Чарджи сперва не понял, потом надулся как индюк. Но я успел задать вопрос:
-- Ты хочешь уйти?
-- М...шеди-деди! Хочу!
-- Уходи. Вон твои вещи.
Мужики все так и замерли.
-- Оружие моё где?
-- Ивашка, выдай. Ещё что?
-- Нам с Ноготком Храбрит не заплатил. Обещал гривну ему, две мне.
-- Ноготок со мной остаётся. Говори о себе. Ты с Храбритом договаривался -- с него и спрашивай. Или тебя еще и в могилу к нему положить?
Как он взвился... Шипит, но молчит. На дрючок косится.
-- Ты - ребёнок, я - воин. Я тебе служить не могу.
-- Ты не воин, ты - дурень. Если не можешь разглядеть истину даже в таком маленьком объёме как этот. (Я себя в грудь ткнул). Хочешь уходить -- уходи, кроме меня ты здесь никому не нужен.
Вечером Ноготок пришёл. Вроде за мазью. Тут и остальные подошли. Сколько Чарджи над ним не прикалывался, насчёт 'отвалится', а Ноготок за него просит:
-- Господин, если ты его прогонишь - он седмицы не проживёт.
-- Как так? Он при барахле -- чего надо купит. При сабле -- если что -- отобьётся.
Объяснили малолетке попаданскому. На Руси в одиночку в дорогу не ходят. Никто. Даже нищие в ватажки сбиваются. Прокормиться так тяжелее, а вот выжить... Всякий человек, способный создавать хоть какой-нибудь прибавочный продукт -- имеет товарную ценность. Хоть на цепи сидеть и вместо петуха кукарекать. Местные хозяева прихватывают таких... прохожих и к делу какому-нибудь попроще приставляют. А зимой, когда от такого человека толку мало, а кормить надо -- в лес на мороз. Волкам на пропитание. Или осенью торговцам: в Степь, гречникам... да хоть куда. Лишь бы серебрушку дали.
Так что по Святой Руси - только гурьбой, только вместе, в толпе, ватажке, коллективе. Свободная охота на рабов как стимул коллективизма.
Не чувствуешь сегодня 'локоть, а также плечо' - завтра будет 'гораздо не ещё'.
Не только прохожих ловят и 'холопят'. Самих холопов и сводят со дворов, и просто воруют. Недавно у княгини в Новгороде служанку украли. Тут же пару раз быстренько перепродали куда-то не то в Полоцк, не то в Витебск. Но по тому делу хоть розыск пошёл. Не международный с Интерполом, а хоть Всероссийский - с выкликанием на торгах. А у простых владетелей - рабов и рабынь сводят постоянно. Поэтому, например, по 'Русской Правде', за убийство чужого холопа штраф 5 гривен, а за воровство - 12.
В одиночку даже славный боец Чарджи долго не продержится. Человеку спать надо. А он и одет хорошо, и оружие дорогое, и сам молодой и красивый. Товар -- первый сорт. Да еще чужак. И без службы. Искать или мстить никто не будет. Опоят или просто во сне повяжут. Был иналом, станет аналом. Ну или как новый хозяин соблаговолит пользовать.
Как-то мне такая 'товарность' всякой особи хомосапиенсов... Умом понимаю, а на уровне рефлексов -- не доходит. До моих коллег-попаданцев, очевидно, тоже. Но я-то при своём специфическом здешнем опыте вроде бы должен... И крепостное право в моей России всего полтораста лет как отменили. Почти все мои современники -- потомки недавних рабов. Причём не в столь уж далёком колене. А вот... не доходит.
'Человечество смеясь расстаётся со своим прошлым'. Это Ремарк, 'Чёрный обелиск'. На тему того, как бывшие пацифисты и дезертиры с фронтов Первой мировой стали с восторгом милитаризировать Германию и строить Третий рейх. До них тоже... 'не дошло'.
Как-то у Ремарка... безысходно. 'Смеясь'... и ничего с этим не поделаешь. Свойство такое у хомосапиенсов. У Герцена -- конструктивнее: 'Человек, не знающий истории, подобен дереву без корней -- всякий ветер его валит'. Здесь хоть какое-то решение просматривается: берёшь человека, делаешь его 'человек знающий'. Глядишь, и не завалится. На 'ветру'. Одна беда: власть предержащие это тоже очень хорошо знают. И очень волнуются, когда ветер с их стороны несёт, а 'ветровал' не получается.
Я не про украинские или азербайджанские учебники истории. Это уже не тема для обсуждения, это уже контингент для лечения. У Кащенки. Но вот тут, рядом царица Тамара вычистила Грузию до блеска. Чтоб ни одна строчка про её отца и деда, не совпадающая с 'линией партии'... Мономах тоже в части 'Россия -- страна с самой непредсказуемой историей' потрудился. Но Русь большая, 'всех не перевешаете'. Своё вкинуть в информационное поле можно, а вот чужое убрать... Вот, к примеру, и дошёл до нас апокриф о встрече Христа и Гаутамы исключительно в русском варианте.
Зрелище фигурной резьба с моими комментариями Чарджи и доконало. Принёс мне клятву верности. На сабле своей. Вести себя стал приличнее, сказанное -- исполняет. Но ухмылку свою издевательскую -- не убрал. С остальными задирается. Так... аристократически-издевательски. А бабы на него заглядываются -- парень молодой, красивый, одет богато. Сплошная секс-экзотика. Мачо мачастый. Мужики местные, естественно, тоже звереют. Вообщем -- скоро будут бить. Не знаю кто кого, но мне, как хозяину, надлежит свары избежать. При такой хуторской демографии -- конфликт неизбежен.
Глава 47
Интересный у Акима хуторок. Девятнадцать персон мужеского полу в фазе полной половой зрелости. Ещё два 'аксакала'. Которые отнюдь не глубокие старики. С не столь ярко выраженными, но вполне присутствующими потребностями. Один недомерок, в моем лице. Тоже очень озабоченный. И восемь женщин.
