всем бинарным оппозициям, любой комбинаторике. Речь не идет больше об имитации, ни о дублировании, ни даже о пародии. Речь идет о замене реального знаками реального, то есть об операции устрашения всего реального процесса его операционным дубликатом, метастабильной знаковой машиной, программатичной, безупречной, которая дарует все знаки реального и минует при этом все перипетии. Больше никогда реальному не представится случая для самовоспроизводства – такова витальная функция модели в системе смерти, или скорее, предвосхищенного воскрешения, которое не оставит никакого шанса самому событию смерти.
Отныне гиперреальное находится в укрытии воображаемого и всякого различения реального и воображаемого, оставляя место лишь орбитальному повторению моделей и симулированному порождению отличий.
Скрывать значит делать вид, что не имеешь того, что есть на самом деле. Симулировать значит делать вид, что имеешь то, чего нет на самом деле. Одно отсылает к присутствию, другое – к отсутствию. Но в итоге все гораздо сложнее, так как симулировать не значит делать вид: «Тот, кто изображает болезнь, может просто лечь в постель и заставить поверить в то, что он болен. Тот, кто симулирует болезнь, тем самым определяет в себе некоторые ее симптомы». (Литтре). Таким образом, изображать или скрывать оставляют нетронутым принцип реальности: различие всегда явно, оно не замаскировано. В то время как симуляция ставит под сомнение отличие
