«истинного» от «ложного», «реального» от «воображаемого». Болен или нет симулятор, ведь он производит «настоящие» симптомы? Объективно его нельзя посчитать ни больным, ни не-больным. Психология и медицина на этом останавливаются, перед истиной ненаходимой, увы, болезни. Поскольку если любой симптом может быть «произведен», и не может быть больше получен как природное явление, то любая болезнь может быть интерпретирована как симулируемая и симулированная, и медицина теряет свой смысл, так как она умеет объяснять исключительно «настоящие» болезни по их объективным причинам. Психосоматика эволюционирует двусмысленным способом на грани принципа болезни. Что касается психоанализа, то он отсылает симптом органического порядка к порядку бессознательного: последний снова трактуется «истинным», более истинным, чем первый – но почему считается, что симуляция останавливается перед дверью бессознательного? Почему «работа» бессознательного не может быть «произведена» тем же самым образом, что и любой симптом классической медицины? Сны уже этим и являются.
Разумеется, врач-психиатр уверен в том, что «для каждой формы умопомешательства есть особое место в последовательности симптомов, о которой симулятор не знает, и чье отсутствие не ввело бы в заблуждение психиатра». Все это (датируемое 1865) для того, чтобы спасти, во что бы то ни стало, принцип истины и избежать вопроса, который задает симуляция – понять, что истина, референция,
