шедшие в этот поход воины слепо отдались приказам повелителя, перестав думать и колебаться. Его цель стала их целью.
Все меньше становилось тех, кто осмеливался сопротивляться тсарским воинам. Повстанцы гибли, защищая то, во что верили, их кровь пропитала землю под ногами отряда. Крики сражавшихся и умиравших от карающих рыцарских мечей становились все тише. Какая-то смелая женщина крикнула в отчаянии, когда погиб очередной шейс:
- Что же вы наделали, убийцы! За что напали на нас, проклятые приспешники бездушного правителя?
В этот же момент Айвин скомандовал отряду остановиться. Кое-кто подтягивался к рыночной площади с прилежащих улиц, где тоже заканчивались бои, в центре, окруженные, с мечами наготове, остались не успевшие погибнуть повстанцы. Едва ли их было больше десятка, окровавленных, затравленных, почти все оказались ранены.
Айвин поднял забрало и утер с кольчуги стекавшую на штаны кровь.
- Вы! - обратился он к мятежникам. - Отвечайте, остались ли в этом селе другие заговорщики?
Окруженные летучим отрядом осмелились переглянуться, затем один из них, мужчина лет сорока с широкой светлой бородой, ответил.
- Мы не сдадим остальных, господин! Нас все равно ждет смерть, а ты и твой хозяин так и останетесь в неведении!
Тсарь холодно пожал плечами, затем вскинул руку и направил в непослушного подданного волну магии. Мужчина захрипел и схватился за горло. Невидимая удавка тащила его вверх, не давая вздохнуть. Дернувшихся было за ним товарищей быстро осадили назад клинки рыцарей. Бородатый посинел, его глаза вылезли из орбит, руки бессильно скребли по груди. Айвин в последний раз взмахнул ладонью, и труп со сломанной шеей упал под ноги мятежникам.
Тяжелый холодный взгляд правителя пронзил каждого из этих обреченных шейсов, уже распрощавшихся с жизнью, едва они увидели первую крылатую тень над селом. Знай они, что против них вышел сам тсарь, сражались бы, наверное, вдвое яростней.
- Мне нужна информация, - хрипло произнес он. - Долго испытывать мое терпение не рекомендую, погибнут все. Обещаю помиловать тех, кто заговорит добровольно.
Ответом ему стала полная ненависти тишина и взметнувшиеся в атаке мечи.
- Что ж, тогда в этом селе не останется ни одного живого шейса! - прошипел разозленный неповиновением Айвин. - А вы будете смотреть до последнего, как по вашей вине гибнут невинные!
Под действием магии ближайший к рыночной площади дом запылал. Волшебное лиловое пламя, казалось, плавило даже камни, не давая запертым внутри шейсам выбраться наружу. Лопнули от температуры стекла, и стали слышны мучительные крики гибнущих в огне жителей. Тсарь мстительно отметил, что вроде бы из этого дома кричали обвинения в адрес отряда, и цель была выбрана удачно. В пылавшем оконном проеме некоторое время были видны метания сжигаемых заживо, но вскоре крики стихли. Отвратительно воняло гарью, откуда-то слышался плач.
Мятежники порывались добраться до Айвина, но отряд сработал четко, всех повстанцев связали, ощетинившиеся мечами воины не давали местным напасть. Кто-то что-то кричал, под ярким сияющим солнцем разверзся настоящий хаос.
- Стойте! - закричали с улицы. - Прекратите!
К отряду приближалось пятеро мужчин и одна женщина, они демонстративно бросили на землю оружие и шли, держа ладони на виду.
- Прекратите убивать, мы сдаемся! - сказал шейс, который шел впереди, высокий с косой до лопаток. - Мы последние из борцов за свободу, кто остался здесь. Молчи, Ранни!
Последние слова были обращены к одному из пленных.
- Мы не имеем права покупать свою свободу ценой жизни остальных!
- Красиво сказано, - усмехнулся Айвин. - С тобой-то мы и побеседуем, любезнейший.
- Я готов умереть в ваших руках, - с достоинством поклонился длиннокосый шейс. - Только позвольте тем, кто живет здесь, уйти безнаказанно. Все, кто был замешан в связях с борцами за свободу, уже мертвы либо находятся в ваших руках. Остальные невинны.
- Не тебе это решать, - отрезал Айвин и дал знак остальным вести пленников за ним.
Для допроса пленных тсарь выбрал небольшую кузницу на окраине поселка. Всех преступников загнали внутрь, воины летучего отряда остались на улице охранять правителя от возможного нападения местных. С ним остались лишь Клайв и парочка бойцов покрупнее. Часть кузницы отгородили непроницаемыми заклинаниями, и Айвин принялся за работу. Пленников он допрашивал по одному, тщательно следя за тем, чтобы до остальных не долетало ни звука, не хватало еще подстегнуть лишний раз их боевой дух!
Магия, в отличие от банального железа, работала быстро и чисто. На землю не пролилось больше ни единой капли крови, но шейсы, отказывавшиеся говорить, испытывали невероятную боль. Физическую, душевную, все, что может вызвать узко направленный поток правильно подобранных чар. Айвин и сам не знал, какие ужасы происходили в голове у нерадивых подданных, но недрогнувшими руками держал причудливую вязь заклинаний, по чуть-чуть выдавливая из повстанцев информацию. Впрочем, как и было обещано, добровольно отдавшим свою свободу в руки тсаря сохранили жизнь.
- Этих - в кандалы и отправить во дворец, - тихо скомандовал он Клайву. - Они будут жить и каждый день видеть, как процветает все, против чего они пытались бороться. Уж я придумаю, как наилучшим образом использовать таких интересных рабов!
Тсарь был в ярости. Из полутора десятков пленников толком ничего не сказал ни один. Даже женщина, которая, по идее, должна была быть более чувствительной к боли и унижениям, искусала в кровь губы, орала во все горло, срывая голосовые связки, но не смогла назвать даже примерного месторасположения главных сил повстанцев. Название небольших деревень, имена тех, кто мог помочь бандитам в крупных городах - это все, чего удалось добиться силой.
Устало опустившись на перевернутую наковальню, тсарь вытер мокрый лоб. Все же магия отнимала огромное количество сил, а государь давненько не пользовался настолько подлыми и выматывающими заклятьями.
- Что прикажете делать с остальными? - прошелестел над ухом голос верного Клайва.
- Остальных отправить по одному в те города, которые они называли, и повесить на центральной площади в назидание остальным. Пока этого будет достаточно, в ближайшем будущем я займусь и уцелевшими...бойцами за свободу.
Слова правителя не предвещали ничего хорошего.
- В чьем подчинении находится это село? - спросил он у воинов.
После нескольких минут выяснения, короткого приказа местным убрать здесь все и навсегда заречься от помощи повстанцам, летучий отряд во главе с тсарем отправился в недолгий полет к ближайшему городу, в ведомстве которого состояла мятежная деревенька. Двухэтажные каменные дома, ухоженные центральные улицы и большая по величине рыночная площадь - вот и все, что отличало городок под названием Ледз от покаранного летучим отрядом поселения.
На закутанных в серые плащи рыцарей косились с подозрением, состоятельные горожане торопились убраться с дороги рыцарей, прижимая к себе детей, будто сама бездна заглянула в гости к этим шейсам. Появление летучего отряда не предвещало ничего хорошего, ведь обычно его отправляли карать виновных, усмирять редкие мятежи или наказывать зарвавшихся градоправителей. Поскольку путь воинов лежал именно к дому городского головы, вряд ли Ледзу предстояли впереди легкие дни.
Ропот прохожих становился все громче. Серое воинство недолюбливали, и это мягко сказано. В Летучий отряд отбирали подростков двенадцати-четырнадцати лет, несколько лун жестоко муштровали, превращая пушечное мясо в подобие воинов. Затем были испытания на пригодность, и часто мальчишки гибли от когтей и зубов собственных вьернов. В лучшем случае один из трех проходил испытание в конце обучения, когда достигал восемнадцатилетия, редко кто доживал до двадцати пяти. Учитывая, что в отряде Клайва все рыцари были старше тридцати, это говорило об их исключительной силе, выносливости и живучести, о невероятном умении сражаться и выживать в любых условиях. С воинами отряда не мог сравниться ни один другой мужчина, они всегда получали то, за чем приходили, и горожане прекрасно это
