– У нас кое-что есть, – проговорил он. – По крайней мере, это хорошо.
– Ты знаешь, что делать? – Поинтересовался Макиавелли.
– Я вспомнил многое из давнишних экспериментов Леонардо, ещё в Венеции, – ответил Эцио. Он приподнял странный артефакт и сосредоточился, пытаясь мысленно коснуться его.
Несколько минут ничего не происходило, и Эцио был готов сдаться, но Яблоко, наконец, засветилось. Сперва тускло, а потом всё сильнее и ярче, пока свет, исходящий от Яблока не стал их слепить.
– Назад! – Прокричал Бартоломео.
Клаудия в испуге ахнула, а Ла Вольпе отшатнулся в сторону.
– Нет, – сказал Макиавелли. – Хоть это наука… но это что-то вне нашего понимания. – Он взглянул на Эцио. – Если бы только Леонардо был здесь!
– Пока что он помогает нам в другом месте, – ответил Эцио.
– Смотрите! – Воскликнул Ла Вольпе. – Оно показывает колокольню Санта-Мария-ин-Траставере! Чезаре должен быть там!
– Ты был прав! – Кивнул Бартоломео. – Но вы только посмотрите, сколько у него солдат!
– Я пойду. Сейчас же, – решил Эцио, изображение, проецируемое Яблоком, исчезло, а сам артефакт потускнел.
– Мы пойдем с тобой.
– Нет. – Эцио поднял руку. – Клаудия, возвращайся в «Цветущую розу». Пошли девушек разузнать всё, что смогут, о планах Чезаре. И прикажи рекрутам быть наготове. Гильберто, разошли, пожалуйста, своих воров по всему городу и сообщи, что тамплиеры попытаются реорганизоваться. Наши враги будут бороться за свои жизни! Бартоломео, собери своих людей, пусть будут готовы выступить в любой момент.
– Никколо, – Эцио повернулся к Макиавелли. – Возвращайся в Ватикан. Коллегия кардиналов скоро соберется на конклав, чтобы избрать нового Папу.
– Верно. И Чезаре наверняка попытается воспользоваться оставшимся влиянием, чтобы посадить на папский престол своего кандидата или, по крайней мере, того, кем он сможет манипулировать.
– Кардинал делла Ровере сейчас имеет большой авторитет. И как вы знаете, он был непримиримым врагом Борджиа. Если бы…
– Я поговорю с камерарием, казначеем папского двора. Выборы могут затянуться.
– Мы должны воспользоваться любыми преимуществами, которые даст нам эта задержка. Спасибо, Никколо.
– А ты будешь действовать сам по себе, Эцио?
– Я не сам по себе, – отозвался Эцио, осторожно убирая в мешочек Яблоко. – Я оставлю его у себя.
– Держи его при себе, если знаешь, как контролировать эту штуку, – недоверчиво пробормотал Бартоломео. – Я вообще считаю, что это адское изобретение!
– В чужих руках, возможно, но пока оно у нас…
– Тогда не выпускай его из рук и не своди с него глаз!
Потом они разошлись выполнять задания, данные им Эцио, а сам ассасин отправился на западный берег реки и пробежал до церкви, которую Лис узнал в видении, показанном Яблоком.
Когда он добрался до места, то увидел лишь несколько отрядов солдат в мундирах Чезаре, которые организованно, словно по приказу, покидали площадь. Солдаты помнили о дисциплине и прекрасно понимали, что отказ подчиняться будет приравнен к смерти.
Чезаре не было видно, и Эцио подумал, что ему должно быть очень плохо от яда. Но войска без сомнения призвал он. Было только одно место, куда он мог отступить – в свой укрепленный дворец, недалеко отсюда. Эцио бросился туда.
Он присоединился к группе служащих из людей Борджиа, на одежде которых увидел герб Чезаре, и смешался с ними. Хотя, даже если бы он не воспользовался своим секретным навыком, они бы не заметили его. Служащие были слишком взволнованы. Используя их как прикрытие, Эцио прошел через дворцовые ворота, которые быстро открылись перед ними, а потом так же быстро захлопнулись позади.
Эцио скользнул в тень от колоннады и двинулся вдоль стен, останавливаясь лишь для того, чтобы заглянуть в каждое открытое окно по пути. Наконец, он увидел впереди дверь, охраняемую двумя солдатами. Эцио огляделся. Больше во дворе никого не было. Ассасин подкрался и со скрытым клинком набросился на обоих охранников, которые даже не поняли, что произошло. Первый погиб мгновенно. Второму удалось нанести удар, который, если бы не защитный наруч, мог серьезно повредить руку Эцио. Солдат растерялся, решив, что это какое-то колдовство, и в это время Эцио вонзил клинок ему в горло. Стражник упал на землю.
Дверь не была заперта. Когда Эцио осторожно приоткрыл дверь, то выяснилось, что петли хорошо смазаны и не скрипят. Он бесшумно скользнул в комнату.
Внутри оказалось большое мрачное помещение. Эцио прикрыл дверь, пока не подул сквозняк, и спрятался за гобеленом. За дубовым столом в центре комнаты сидели люди. Стол был завален бумагами и освещался свечами в двух железных подсвечниках. Во главе стола сидел Чезаре, а справа от него – его личный доктор, Гаспар Торелла. Лицо у Чезаре было серым, со лба стекал пот. Он посмотрел на своих офицеров.
– Поймайте их! – Приказал он, крепко стиснув руками подлокотники кресла, чтобы не упасть.
– Они везде и одновременно нигде! – Заявил один из офицеров, более смелый, чем все остальные, беспомощно молчавшие.
– Меня не волнует, как вы это сделаете, просто выполняйте приказ!
– Мы не можем, синьор… без вашего руководства… Ассасины перегруппировались. Французы ушли, а наши собственные силы с трудом способны им противостоять. У них везде шпионы – наша собственная сеть не в состоянии их истребить! Эцио Аудиторе привлек на свою сторону большинство горожан.
– Я болен, идиоты! И целиком полагаюсь на вас! – Чезаре выдохнул и откинулся в кресле. – Я был чертовски близок к смерти! Но я ещё не сдался!
– Сир…
– Просто загоните их в тупик, если это всё, на что вы способны! – Чезаре замолчал, тяжело дыша, доктор Торелла промакнул лоб хозяина куском ткани, смоченном в уксусе или чем-то другом, столь же сильно пахнущим, и что-то успокаивающе пробормотал своему пациенту. – Скоро, – продолжил Чезаре. – Скоро Микелетто приведет в Рим мои войска из Романьи и с севера, и вы увидите, как быстро ассасины будут стерты в порошок!
Эцио шагнул вперед и открыл мешочек с Яблоком.
– Ты ошибаешься Чезаре! – Громко сказал он. В голосе его чувствовалась уверенность.
Чезаре вскочил с кресла, в глазах его был страх.
– Ты! Сколько у тебя жизней, Эцио? На этот раз ты точно умрешь! Позовите стражу! Немедленно! – рявкнул он на офицеров и позволил доктору быстро увести себя в соседнюю комнату.
Один их офицеров бросился к двери, чтобы поднять тревогу. Остальные выхватили пистолеты и направили их на Эцио. Ассасин вытащил Яблоко и поднял его вверх, сконцентрировался и низко опустил на глаза капюшон.
Яблоко начало пульсировать и светиться; свечение становилось всё ярче, но не давало тепла. Оно было ярким, словно свет солнца. Комнату наполнило белое сияние.
– Что это за колдовство? – Прокричал один из офицеров, открывая огонь. Случайно одна из пуль задела Яблоко, но это никак на него не подействовало.
– Истинно говорю вам, на его стороне сам Господь! – Заорал другой, тщетно пытаясь защитить глаза, и слепо пошел туда, где, как ему показалось, должна была быть дверь.
Свет стал ещё ярче. Офицеры столпились вокруг стола, закрывая руками лица.
– Что происходит?
– Как такое возможно?
– Пощади, господи!
– Я ослеп!
От напряжения губы Эцио сжались; он продолжал проецировать свою волю через Яблоко, но не смел даже взглянуть на него из-под капюшона. Наконец, Эцио решил, что пора прекратить. Как только он сделал это, его накрыла волна истощения. Яблоко, невидимое из-за собственного света, внезапно, без угасания,
