Послание к Евреям

и подчиняться им.

В–третьих, лучший завет универсален. Прежде Божий народ полностью зависел от огромного множества учителей, которые рассматривали старый завет как исключительную собственность иудейской нации. Но с приходом нового завета все ограничения и притязания на владение истиной отходят в прошлое: все, от малого до большого, буду т знать Меня (ср.: Ин. 10:16; 11:51,52; Еф. 2:13–18; 1 Ин. 2:2).

В–четвертых, новый завет милостив. Я буду милостив к неправдам их. Этот новый завет обещает прощение грехов. Старый завет не гарантировал прощения всех, но прощение обещано Богом в условиях нового завета.

И в–пятых, лучший завет надежен. Если старый завет был ограничен временем и имел частичный характер, то новый завет имеет неограниченную и вечную силу действия и приносит богатые плоды. Бог дает Своему народу конкретные обещания и клянется не вспоминать их прегрешений. Эти поистине лучшие обетования из всех, когда–либо исходивших из уст Бога, рассеивают сомнение, неуверенность и страх человеческого сердца. Бог говорит: «Я заключу новый завет», «напишу их [Мои законы] на сердцах их», «буду их Богом», «все, от мала до велика, будут знать Меня», «Я буду милостив», «и беззаконий их не воспомяну более». Сомнения и колебания уходят прочь, и человек теперь может быть уверен: все… будут знать Меня.

2. Необходимость нового завета (9:1—10)

И первый завет имел постановление о Богослужении и святилище земное; 2 Ибо устроена была скиния первая, в которой был светильник, и трапеза, и предложение хлебов, и которая называется «святое». 3 За второю же завесою была скиния, называемая «святое святых», 4 Имевшая золотую кадильницу и обложенный со всех сторон золотом ковчег завета, где были золотой сосуд с манною, жезл Ааронов расцветший и скрижали завета, 5 А над ним херувимы славы, осеняющие очистилище; о чем не нужно теперь говорить подробно.

Хотя старый завет можно считать тенью прошлого, автор не спешит поспешно или опрометчиво отмахнуться от него. Он признает его прежнюю славу даже тогда, когда констатирует факт утраты им своей ценности. Уэсткотт говорит: «Кажется, автор находит удовольствие в воспоминаниях о священных реликвиях прошлого… Его неудержимо привлекают величественные и прекрасные атрибуты обряда поклонения Моисеева периода». Христиане знают об этом. Признание красоты и величие закона помогает им лучше понимать евангельскую весть. В начале этой главы автор дал описание устройства земного святилища (ср.: Исх. 25 и 26), завершая его обескураживающим замечанием о том, что не может больше продолжать столь подробное описание. Может быть, ему хотелось подробнее заняться типологическим анализом этих исторических фактов? Мы можем только догадываться о его намерениях. В течение многих веков комментаторы Послания к Евреям пытаются угадать, что же автор хотел этим сказать. Но чаще всего все сводится к личной изобретательности каждого из исследователей, а не к истине Писания. В этой связи Кальвин сделал следующее предупреждение:

«Чтобы пресечь неоправданную человеческую любознательность, апостол сводит к минимуму всяческие детали… опасаясь, что их изобилие может прервать нить его рассуждения… Философствование, выходящее за разумные рамки (что бывает довольно часто), не только бесполезно, но и опасно… Нам следует проявлять большую сдержанность и умеренность в нашем желании узнать больше, чем Богу угодно открыть».

Автор исполнен страстного желания раскрыть смысл евангельской вести на фоне закона; сущность нового завета — на фоне старого; жизненность и надежность благословений первого — на фоне несовершенств второго. Далее он называет три недостатка старого завета: новый завет был необходим, потому что старый ограничивал доступ к святыне, обеспечивая лишь частичное очищение и частичное прощение.

При таком устройстве, в первую скинию всегда входят священники совершать Богослужение; 7А во вторую — однажды в год один только первосвященник, не без крови, которую приносит за себя и за грехи неведения народа. 8 Сим Дух Святый показывает, что еще не открыт путь во святилище, доколе стоит прежняя скиния. 9 Она есть образ настоящего времени, в которое приносятся дары и жертвы, не могущие сделать в совести совершенным приносящего, 10 И которые с яствами и питиями, и различными омовениями и обрядами, относящимися до плоти, установлены были только до времени исправления.

1) Ограниченный доступ

Описание устройства земного святилища является хорошей прелюдией к следующему за ним описанию ежегодного Дня искупления. В процессе этого великого праздника первосвященник проходил через внешнюю завесу, где несли служение рядовые священники, и входил в «святая святых». Входить в это священное место ему было разрешено лишь раз в год, чтобы он окропил место умилостивления кровью за себя и за грехи… народа. В те времена вход в святилище был вообще закрыт. Само присутствие наружной палатки символизировало ограничение доступа и ограниченный характер служения по условиям старого завета. Тяжелый занавес отделял рядовых служителей от внутреннего святилища. Разумеется, чтобы доступ стал открытым для всех, всю конструкцию необходимо было усовершенствовать. До тех пор, пока существует эта граница между внешней и внутренней частями палатки, путь в святилище еще не открыт. Это разделение рассматривается автором как образ настоящего времени, как «иллюстрация настоящего времени» (NIV). Через Христа доступ открылся всем (10:19,20). Эра ограниченного доступа ушла навсегда.

2) Частичное очищение

Однако наш автор знает, что истинная преграда между человеком и Богом имеет нематериальную природу. Тяжелая завеса — это только символ. Проблема глубоко внутренняя и сокрыта в наших сердцах и душах. Главная трудность в этой связи, по выражению Беньяна, заключена в «больной совести». Старый завет сделал все, что мог, но он не смог помочь человеку в самом главном — решить его главную внутреннюю проблему, а именно: исцелить его совесть. Только лучший завет мог дать ему полное и совершенное внутреннее очищение.

3) Неполное прощение