заграждения по всей длине системы. Только один президент обладает электронным ключом, который может вызвать к действию мощное оружие уничтожения. Ему достаточно нажать пальцем на нужную кнопку — и...
Такое доверие, оказанное одному человеку, не понравилось Агрунски. Ему захотелось сказать в этом деле свое слово. С гениями такое случается. И он смог его сказать, потому что руководил всеми установками, всеми линиями запуска ракет... Взял и спокойно сплутовал. А теперь попробуй найти в лабиринте электронных цепей — где и как? Переделка всей системы займет годы и на все это время оставит нас без защиты... Впрочем, как это происходит и теперь, когда маленький человечек где-то сидит и держит в своих руках кнопку. Но где же, черт возьми, он сидит, где?
Сторож у ворот «Белт эл», хоть и узнал меня, проверил мои документы и позвонил в дирекцию. Генри Стенсон вышел мне навстречу, как обычно нервно облизывая губы.
— Я... Все идет хорошо, надеюсь? — спросил он, шагнув в сторону, чтобы я мог пройти в его кабинет. — Выпьете?
— Нет, благодарю. Я пришел повидать мисс Хунт.
— Разумеется, я...
— Я знаю, где ее найти.
— Думаю, вам нужен пропуск и...
— Достаньте мне его. С меня достаточно волокиты.
Стенсон выпрямился. Ученый, изобретатель, человек сверх меры загруженный работой, он должен беречь свое время, а не растрачивать его на всякие пустяки. По всему было видно, что он готов меня выбросить. В его глазах, обведенных темными кругами от усталости, читалось такое нетерпение, что, по- моему, ему было трудно соблюдать даже правила вежливости. Что ж, тем лучше для меня.
— Дайте мне этот пропуск, вот и все, — потребовал я. — Иначе я добьюсь вашего смещения или устрою вам взбучку — на выбор. Забудьте ваши правила, выбросите все из головы, и давайте работать вместе. Вы же разговаривали с Грейди и понимаете, что у меня нет намерений повредить вашей работе. Мне нечего тут рыскать. Напротив, я нахожусь здесь для того, чтобы вся ваша деятельность успешно продолжалась. Так что действуйте, в противном случае вы узнаете, чем все кончается, когда мне мешают.
Стенсон все понял, и даже очень хорошо. Это опять же было видно по его глазам и резкой перемене поведения. И потребовалось совсем немного времени, чтобы приделать к отвороту моего пиджака постоянный пропуск.
Пока я прикреплял его, он проговорил:
— Надеюсь, это не будет иметь никакой связи с тем, что у нас здесь делается. Мы работаем над проектом национальной важ...
— Меня можете не опасаться. В этой работе мы с вами солидарны.
— В какой работе?
— Занимайтесь своим делом.
Подмигнув Стенсону, я бросил последний взгляд на мой пропуск-значок, чтобы убедиться, что он хорошо прикреплен, вышел из кабинета и прошел мимо охранника, который, увидев мой значок, тут же отказался от своего намерения меня сопровождать.
Я сам нашел дорогу до двери, на которой было написано: «Камилла Хунт, личный кабинет».
В приемной я отодвинул от телефона руку секретарши, которая хотела предупредить начальницу о моем визите, и открыл папку. Секретарша глянула на рапорты, которые я возвращал. В то же время я устроил так, чтобы она увидела на моем поясе кобуру сорок пятого. После этого почувствовал уверенность, что она будет вести себя смирно. Чтобы разрядить атмосферу, похлопал ее по щеке:
— Вы очень милы... Мне пришла в голову мысль: а что, если вам отправиться в туалетную комнату попудрить носик, пока я разберусь с моими делами?
Лучшего секретарша и не желала. Пожертвовав любопытством, она предпочла не быть ни в чем замешанной. Ведь все равно это ей не помешает позже рассказать подружке историю столь же захватывающую, как и волнующую.
Мне было очень приятно захватить Камиллу Хунт врасплох, увидеть, как она резко подняла голову под светом лампы и невольно закусила нижнюю губу. Ее волосы находились в тени, но лицо было ярко освещено, а тело на этот раз не затянуто трауром. Желтое с зеленым платье ей очень шло.
— Салют, Паук!
Она поднесла руку к глазам, чтобы защитить их от света. За это время я пересек комнату.
Камилла улыбнулась:
— Салют, Мушка! Долго же вы собирались.
— Прошел всего лишь один день.
— Это много. Обычно они дают себя сразу раздавить.
— Вы говорите о двукрылых, не так ли?
— А вы?
— Я скорее из осиной породы. Знаете... таких, которые прокалывают броню, вонзают в пауков жало и парализуют их, прежде чем съесть.
Камилла откинулась назад и слегка улыбнулась:
— В самом деле?
— Прошу вас... не надо непристойностей, дорогая Камилла.
