Взглянув на часы, я страшно разозлился, что прошло столько времени, и принялся трясти Камиллу, чтобы ее разбудить.
Там, за этими окнами в ширину всей стены, уже наступала ночь.
— Камилла!
Лежа на моей руке, она повернулась и прошептала:
— Тайгер?
— Мне необходимо уйти, дорогая.
— Нет...
— Увы, надо.
Она подняла отяжелевшие веки и прошептала:
— Моя паутина недостаточно крепка?..
— Очень крепкая...
Кончиками пальцев Камилла закрыла мне рот:
— Я знаю. Ты вернешься?
— Как мотылек на огонь.
Я быстро оделся, потом взял покрывало, накрыл ее. И увидел, как она натянула его до подбородка с ворчанием удовлетворенной кошечки. Через секунду засмеялась:
Возвращайся, я сохраню для тебя местечко, — и снова закрыла глаза.
Надеюсь, когда-нибудь мне удастся обнаружить, где спит Эрни Бентли. Где-то у него есть очаг и даже жена, но, кажется, нет постели. В лаборатории у него всегда столько неотложных дел, что он забывает уходить домой.
Любой босс в индустрии всех частей света был бы счастлив заполучить Эрни на должность заведующего лабораторией, но он предпочел пирог, который ему дал Мартин Грейди, потому что обрел у него свободу заниматься тем, что ему нравится, как он хочет и сколько хочет. О такой жизни и свободе мечтают все ученые!
Бентли вышел из темной комнаты и протянул мне пакет с фото Агрунски.
— Я отправлю экземпляры в «Ньюарк» и другие центры. А сам буду искать его по учреждениям. Такой парень, как он, не может довольствоваться подчиненным положением.
— По какому признаку ты будешь его искать?
— В местах, где работают над миниатюризацией. Баллистика дала сильный толчок этой специализации. Все зашло уже очень далеко. Вот увидишь, кончится тем, что ракеты весом в дюжину тонн будут запускать с помощью электронных соединений размером с булавочную головку. Я знаю журналистов, которые много писали об этом, кроме того, специалисты, как правило, обмениваются информацией... Возможно, кто-нибудь наведет нас на нужный след...
— Есть одно но, Эрни. Агрунски все бросил, чтобы освободиться. Он словно растворился и больше не всплывал на поверхность.
Эрни покачал головой:
— Агрунски никогда не возьмется за небольшую работу. Его мозги созданы не для того. Что бы этот человек ни делал, он будет на виду.
— Ты забыл про его паршивую депрессию.
— Даже если такое и случилось с ним, это ему не помешает. Вся его формация ученого, все его интеллектуальные привычки когда-нибудь снова проявятся. Правда, неизвестно как и когда... Но он не сможет это задушить.
— Чушь! Если Агрунски окончательно свихнулся, то все пропало.
Эрни пожал плечами. Что он может сделать? Найти человека и захватить его — это работа для парней из службы «Действие», а ему не по силам, да и в настоящий момент у него более неотложные дела.
Он сдвинул очки на лоб и спросил:
— Ты связался с Доном Лавусом?
— Нет.
— Тогда тебе будет интересно сделать это поскорее... Он что-то накопал насчет наркотиков.
— Боже мой!
Я бросился к телефону и положил трубку только после того, как насчитал двенадцать длинных гудков.
— Его нет. Послушай, Эрни, я пойду переоденусь. Если Дон позвонит, пошли его ко мне.
— Хорошо, старина. Держи себя в рамках.
Такси довезло меня до Салема. В отеле я принял душ, побрился и переоделся. Потом позвонил Дону. В конторе его отеля мне сказали, что он еще не вернулся. Я оставил для него извещение: «Позвонить как можно скорее мистеру Мартину».
То время, которое телефонистка истратила на поиски Дона, я использовал на изучение списка кандидатов, которых проверял Гамильтон. Это мне ничего не дало. По-прежнему дыра. Обозленный, я
