— Ну, — сказал он, — кажется уже можно считать доказанным, что ваша теория об убийствах неправильна.
Я уже и забыл о той беседе за коктейлями. Воспоминание заставило меня вздрогнуть. Но эффект от замечания, сделанного Норрису, оказался довольно неожиданным. Тот ответил высоким голосом, пронзительным и с нотками истерии.
— Да, — вскричал он, — я был неправ! — И он начал смеяться, сначала тихо, а потом всё громче и выше, пока Уильям, который стоял рядом с ним, не ударил его по лицу.
Норрис сразу же успокоился. «Простите
— И меня простите, — сказал Уильямс, — но это единственный способ остановить истерию. Не мог позволить, чтобы вы перебудили весь дом. Уже давно за полночь.
ГЛАВА 5
Довольно рано на следующее утром начали прибывать те неутомимо блестящие частные сыщики, которые, похоже, всегда оказываются рядом, когда совершено убийство. Я немного знал их привычки и поэтому мог предположить, что могло привести их сюда. Один, вероятно, просто случайно оказался в этом районе, другой был другом доктора Тейта, а третий, возможно уже был приглашён ранее Терстоном погостить у них в доме. Во всяком случае, прошло немного времени до того, как дом, казалось, просто наполнился ими, ползающими по полу, рассматривающими через лупу окрашенные поверхности и задающими слугам самые неожиданные вопросы.
Первым на сцену вышел лорд Плимсолл. Он вылез из первого из трёх «Роллс-Ройсов» — во втором ехал его слуга, имя которого, как я впоследствии узнал, было Баттерфилд, а в третьем прибыла масса фотографического оборудования. Я в это время оказался около парадной двери и услышал, что он обратился к своему слуге. Я был сначала немного поражён его речью, поскольку она напомнила мне о диалоге, который я когда-то слышал между двумя конферансье в каком-то кабаре, и мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что это его естественная манера разговаривать. Он вручил мне сигару превосходного качества и предложил «расколоться» и всё рассказать. Этим я и занялся. Я подробно поведал ему о той невероятной тайне, которую предстояло раскрыть, и о неразрешимой проблеме исчезновения убийцы. Когда я закончил, он вздохнул.
— Ещё одно дело о запертой комнате, — заметил он с ощутимой скукой. — А я-то надеялся, что увижу что-то новенькое, а?
Затем он вошёл в гостиную и огляделся.
— Так вы говорите, что это произошло в комнате, которая расположена выше этой. Полагаю, никаких следов снаружи?
— Нет — сказал я, внутренне радуясь, что вчера вечером продемонстрировал достаточно сообразительности, чтобы поискать их. Затем я привёл его на арену моих поисков. Он мельком взглянул на разбитую лампочку, и отметил место, на котором я нашёл нож; затем он отошёл назад и поглядел вверх на окно. После этого он наклонился, чтобы исследовать клумбу, но не нарушил складку на своих красиво сидящих брюках. Наконец он снова отступил назад и остался стоять неподвижно, уставившись на окна над ним.
Пока он этим занимался, я изучал этого молодого человека. Я впервые услышал о нём приблизительно десять лет назад и был удивлён, обнаружив, что он, казалось, не стал старше. Но возможно среди других тайн, которые ему удалось раскрыть, был и секрет вечной молодости. Длина его подбородка, как и большинство других его черт, была чрезмерной. Но мне он понравился, потому что с того момента, как он вошёл в дом, несколько жуткая атмосфера предыдущего вечера рассеялась. Его весёлый и любознательный характер, казалось, не давал никому болезненно зацикливаться на ужасе смерти Мэри Терстон, и он побудил каждого, виновного и невиновного, проявлять приятное и нетерпеливое любопытство.
Я просто знаю по себе, что с того момента, как я встретил лорда Саймона, я перестал вспоминать ужасный момент, когда мы впервые заглянули в спальню — я даже забыл о грусти, приличествующей трауру. Я оказался полностью поглощён захватывающей тайной, которая противостояла нам. И я понял, что это справедливо для большинства людей, глубоко связанных с убийством, которое расследует прекрасный частный детектив или криминолог.
— Итак, о каких из этих окон вы говорили? — спросил лорд Саймон, когда закончил мурлыкать какую- то мелодию.
Я объяснил ему как можно подробнее всё то, что было чётко видно на приложенном плане, поскольку Уильямс и я уже выяснили назначение комнат верхних этажей.
— Так вы говорите, это была ветреная ночь? — задумчиво спросил он, когда я закончил.
— Да. Определённо.
— И вы могли слышать ветер, когда были в гостиной?
— Ну, да. Все эти деревья вокруг дома...
— Именно. И когда вы стояли у двери комнаты, наблюдая как Уильямс проводит обыск?
— Теперь, когда я об этом подумал, да.
— Хорошо. Давайте пройдём наверх.
Мы пошли по направлению к парадной двери, но лорд Саймон немного задержался, чтобы переговорить со своим слугой.
— Баттерфилд, — обратился он к нему немного извиняющимся тоном.
— Да, милорд, — ответил Баттерфилд, конечно же очень учтиво.
— Сделайте несколько фотографий. И позвоните вдовствующей герцогине и королеве-матери: скажите им, что я не смогу быть на обеде ни у одной из них.
— Очень хорошо, милорд.
— О, и… Баттерфилд?
— Да, милорд?
— У нас в автомобиле имеется коньяк «Наполеон»?
— Да, милорд.
— Превосходно.
Мы вновь вошли в дом и начали подъём наверх. Я решил находиться рядом с лордом Саймоном, пока он ведёт расследование. Его беззаботная манера, которая очевидно скрывала большую проницательность, чрезвычайно меня заинтересовала. Я задавался вопросом, какие открытия сделает он в фатальной спальне, что он сможет найти такого, что пропустили мы. Но когда мы достигли нужной двери, он неожиданно остановился.
— Эта комната, — сказал я.
— Что за комната?
— Комната, где всё произошло.
— В самом деле? Давайте поднимемся ещё немного. — Я понял, что в криминологии нельзя ничему удивляться, и стал показывать дорогу на следующий этаж. Чулан, в который мы вошли сначала, наполнил лорда Саймона энтузиазмом. «Я люблю эти старые чуланы, — заметил он. — А вы нет? Никогда не знаешь, с чем можно столкнуться, когда начинаешь в них рыться».
Его глаза обследовали комнату. Там было немного предметов: несколько старых сундуков, пара ржавых коньков, ряд немного заплесневелых ботинок и изъеденный молью коврик из леопарда.
— Очаровательно, — сказал он и прошёл к окну. Средник окна занял его внимание значительно дольше, чем я мог понять, и он вяло проследил взглядом от него до брусьев, расположенных выше.
— А теперь мы собираемся сделать нечто совершенно в духе Скотланд Ярда, — сказал он, растягивая слова. — Да. Определённо Скотланд Ярда. Но необходимо. Мы собираемся исследовать содержимое этих сундуков.
— Но послушайте, — начал я. — Я не знаю, позволит ли доктор Терстон...
Но лорд Саймон обезоруживающе улыбнулся, и я вспомнил, что криминологи свободны от таких
