Андерс Колл. А вот вам и наша Свиная шкура!
Отто Херре. С добрым утром, Эльза! Ты у нас как горячий кофе: стоит почувствовать твой запах — и сразу все чувства приходят в волнение. Ну-с, чего тебе здесь нужно?
Эльза (говорит на бергенском диалекте). А тебя, толстопузый, не касается! Ты-то сам чего здесь? Опять выпустили?
Отто Херре. Я встретил похоронную процессию, но не заметил среди толпы твоих пышных волос. За гробом шла почти вся преисподняя, кроме тебя, ее гения. Чем же ты была занята? Утренними делами? а?
Эльза. Отвяжись от меня, толстопузый! Что же сам- то ты не проводил Марен и ее ребятишек? С тобой Марен была добрее, чем со мной.
Отто Херре. Да, Марен была славная. Почему я не проводил ее гроб? Это я скажу, откровенно скажу, если бы я пошел на кладбище, я произнес бы там речь! Я там, на кладбище, сказал бы такую речь, что у всех потемнело бы в глазах! Я сказал бы прямо: не она, лежащая в этом гробу, работящая, честная Марен, не она убила детей своих! Не она наложила на себя греховные руки! Ее убили те, кто живет наверху. Не людоеды ли, обитающие в больших городах, в роскошных домах,— убили и пожрали ее и несчастных детей ее? Забастовка лишила ее разума. Она помешалась из-за этой забастовки. В ее нервной душе таилась такая впечатлительная совесть, которой не хватало ее убийцам. В условиях, в которых она жила, она уже не решалась жить. Она уже не решалась взять на себя ответственность за то, что ее бедные девочки будут терпеть голод и унижения. Жизнь для нее стала хищным зверем, и Марен решила спасти своих детей, прежде чем...
(Взволнованный умолкает.)
Эльза. Вот-вот! Каждый раз, когда слушаешь такое, — чувствуешь, как оно поучительно. Так это у тебя чувствительно получается!
Отто Херре. Ты славная женщина, Эльза! У тебя доброе сердце!
Эльза. Как бы они теперь всех нас не сожрали!
Грубый мужской голос (кричит сверху, справа). Если мы их сами не сожрем.
Отто Херре. Что это за горный дух обращается к нам? Глас предостережения? Или это хижины угрожают дворцам?
Эльза (тихо Андерсу Коллу). Я ведь пришла сюда, чтобы предупредить тебя, Андерс!
Андерс Колл (тихо). Ах, господи ты боже мой! Что же это опять приключилось-то? Да неужто не могут оставить меня в покое?
Эльза (тихо). Я там наверху встретила полицейских; ну и, конечно, они спросили у меня, правда ли, будто ты разгуливаешь с огромной бутылью водки в кармане штанов?
Андерс Колл. Нет, нет! Вранье!
(Пытается спрятаться.)
Эльза (все так же тихо). И будто ты тайком торгуешь водкой? А?
Андерс Колл. Если обо мне идут такие слухи — и погиб! Меня разорят!
Отто Херре (бросается к нему и ощупывает его). Так это правда? Так у тебя есть... у тебя есть...
Андерс Колл (вырываясь). Нет! Отпустите меня! Отпустите меня! Слышите! Оставьте меня! Я ведь так боюсь щекотки! Ой-ой-ой!
Отто Херре. В заднем кармане что-то есть. Когда он наклоняется, я вижу в его кармане что-то круглое. А ну-ка, Эльза!
Андерс Колл. Эт-то все вр-ранье!! Эльза. Я его попридержу! Уж я-то его удержу! Андерс Колл. Не трогайте меня! Я буду кричать! Эльза. Что ж, кричи, кричи! Придет полиция и заберет и тебя, и твою бутыль!
Женский голос (сверху, справа). Что там делают с Полевой мышью? Почему она так пищит?
Андерс Колл. Нет, нет, нет, нет!
(Отто Херре вытаскивает из кармана Андерса Колла большую бутылку.)
Это не моя! Вы слышите! Это мне было заказано! Это уже не моя водка!
Отто Херре (отпивает большой глоток).
Твоя или чужая,—
А вкус я одобряю!
Эльза. Дай и мне! Дай и мне! А, черт!
Отто Херре (отпив еще немного).
Попробую, постой-ка!
Отличная настойка!
Эльза. Ну, давай и мне! Давай и мне!
Отто Херре.
Пей, жадная душа!
Эх, водка хороша!
Андерс Колл. Да это же самый настоящий грабеж! Это грабеж!
Эльза. Никогда в жизни такой прелести не пивала!
Отто Херре. Эй вы, там, наверху! Вы знаете, вы отлично знаете, почему вы запрещаете нам этот божественный напиток!
Андерс Колл. Вы всю мою выручку вылакали! Выручку за много дней!
Отто Херре. А ты пей вместе с нами, гад!
Эльза (тихо). А знаешь, что мне пришло в голову? Вот кабы нам выбрать ночку потемней и поненастней, да и поджечь бы весь город? А?
Отто Херре. Не пойдет! Вся сволочь успеет спастись. А впрочем (таинственно), послушай, что я тебе скажу: под городом есть минные ходы. Еще с того времени, как пытались отвести реку, которая здесь протекает. Мы ведь живем там, где в древности было русло реки. Эти древние подкопы начинаются за домами и с двух сторон охватывают весь город. Их надо найти. Их надо наполнить порохом, динамитом и всякими другими взрывчатыми веществами. Потом подвести электропровод... Ха-ха-ха! Вот бы обнажились и разлетелись во все стороны грязные и смрадные потроха!
Эльза. Урраааа! То-то будет чертям жаркое!
(Вырывает бутыль у Андерса Колла и жадно пьет.)
Андерс Колл. Но ведь эдак-то и мы взлетим?
Эльза (передавая бутыль Отто Херре). А разве мы тоже взлетим?
Отто Херре (смотрит на нее свысока и пьет, затем передает бутыль Андерсу). Что может быть прекраснее! Я ведь много раздумывал о том, как я, Отто Берг Херре, помру. И вот как это будет! Вместе с тысячами людей я ринусь в рассветное пламя бессмертия! По моей команде все эти люди, как рабы восточных владык, забудут о своих привычках и последуют за мною, как на праздник. Подумать только: оставить жизнь, озаренную великими порывами, но полную трудностей и лишений, а часто не сулящую признания, для того, чтобы хоть в последний миг выполнить свое назначение. Это ведь восшествие на престол! Подумать только: мы увидим свое имя, начертанное золотом, читаемое всеми народами. Мы воссядем на курульном кресле,[1] сооруженном из костей миллионеров. А, ха-ха-ха! Попирая ногами их мешки с деньгами! Удивление и проклятия человечества, гремящие, как величественный оркестр! Как море оваций! А, ха-ха!
Женский голос (как прежде — сверху, справа). Идут! Идут!
Андерс Колл (испуганно). Кто идет?
Эльза (в один голос с ним). Кто?
Отто Херре (в один голос с Андерсом и Эльзой). Кто идет?
Женский голос. Похоронная процессия! Они еще наверху!
Эльза. А, ну тогда у нас еще много времени!
Андерс Колл (тихо). Все эти минные ходы, знаешь ли... да, да... многие поговаривают о них... но до них ведь не доберешься...
