- Бло, это была самая гнусная работенка в моей жизни, - Катрин сидела босая. От рук все еще воняло. Глюк, конечно. И перчатки на руках были, и джином, опять же, мыла. Психология, мать ее.
- Выпить не предлагать? - суккуб, сидела, раскинув ноги, придерживая живот. Устала Блоод не меньше подруги. Кормление, перевод-перенос больных в свободные комнаты отнял остатки сил.
- Никакого алкоголя, - содрогнулась Катрин.
- Что сделала с Хрюком? Он бегает.
- Пообещала, что мы его отпустим. Когда все встанут на ноги, он уйдет искать лучшей доли. И, возможно, свои уши унесет, ворюга.
- Уши? - без удивления кивнула суккуб. - Что еще ты обещала?
- Руку. То ли левую, то ли обе, не помню. А что?
- Я не обещала. Но рук и ушей, не трону.
- Надеюсь, ты не будешь слишком жестока? - пробормотала Катрин. После борьбы с дерьмом ее мало что всерьез волновало.
- Ты - нечуткая. Черствая, - объявила Блоод. - Твой замок. Твой преступник. А тебе - пофигу.
- Не выражайся, - сморщилась Катрин. - Такой изящной, прелестной и утонченной особе вульгарная лексика не к лицу.
- Такой стройной, - суккуб погладила себя по животу, - хорошо одетой. Приятно пахнущей. Кровопийце. Все к лицу.
- Что вы ругаетесь? - прохрипел очнувшийся Энгус. Лорд-кастелян чувствовал себя гораздо лучше, но 'выключался' после двух-трех фраз.
- Спи, муж, - прошипела Блоод. - Завтра тебе командовать.
- Он еще нездоров, - заметила Катрин.
- Конечно. Попу сильно отлежал, - согласилась суккуб.
Энгус принялся оправдываться и жаловаться. Супруга начала его поить волшебным компотом.
Дабы не мешать, Катрин вышла дохнуть свежего воздуха. Кстати, и съесть что-нибудь было бы уместно.
На кухне возились уже другие женщины. От предложенной каши Катрин уклонилась. Отрезала себе сыра. На нее косились. Очевидно, личный состав уже был в состоянии удивляться новому лицу. А может быть, удивлялись свитеру и штанам с большими набедренными карманами. Катрин сочла за лучшее перекусить в другом месте. В дверях столкнулась с тощей женщиной, волокущей ведро воды. Пропуская перекосившуюся от тяжести бедняжку, Катрин вновь задумалась о возможности прокладки простенького водопровода. Женщина мельком глянула в лицо высокой блондинке, ахнула. Катрин едва успела подхватить ведро. Исхудавшим созданием, роняющим ведра, оказалась Гая.
Катрин быстренько вытолкнула старую знакомую за дверь.
- Леди! - Гая сделала попытку упасть на колени.
- Тихо, тихо, - Катрин без труда удержала бывшую игрушечницу на ногах. Весу в исхудавшей больной было не больше чем в кошке.
- Вы вернулись? Я знала, - Гая заплакала. - Мы совсем умирали.
Катрин обняла ее за плечи. От худого грязного тела пахло болезнью, истощением, бесконечной зимой.
- Не умерли. Теперь болячки позади. Уже весна и все будет хорошо.
- Конечно, моя леди. Мы хорошо пережили зиму. Никто не умер, еды хватало. Было тепло, сытно, столько людей из разных краев. Сидели у камина… На юге таких сказок не рассказывают. А потом вдруг эта напасть…
- Я знаю, Гая. Болезнь уйдет, только нужно быть осторожнее.
- Мы как-то сразу стали выздоравливать. Это потому что вы вернулись? Ваша магия?
- Гая, ты меня не первый день знаешь. Ну, какая у меня магия? Не выдумывай.
- Ну, не магия. Не знаю, как называется. Вот вы вернулись, и нам стало легче.
Катрин молчала. Вот и настало время ответить на вопрос. Не Блоод тебе придется отвечать, и не Энгусу с Фир-Болгом. Ответишь худой как щепка женщине с опытом изготовления грубых игрушек и оказания еще более примитивных сексуальных услуг. Впрочем, с кем, вам, бывшим проституткам, еще откровенно разговаривать?
- Гая, я не вернулась. И не стоит обсуждать эти дни ни с кем, кроме лорда-кастеляна и Блоод. Меня не было. Может быть, я вернусь, но не скоро.
- О, я поняла, леди. Я ничего не видела. Жаль, что мне только показалось. Это, должно быть, болезнь.
- Хорошо, Гая. Я всегда знала, что ты все правильно понимаешь. Хорошей тебе весны.
- Но вы возвращайтесь. Возвращайтесь, моя леди, обязательно.
Катрин молча кивнула.
Совсем темно. Деревня скрыта за холмом, не видно ни единого огонька. Начавшийся с вечера моросящий дождик стих, но в воздухе висит влага. Катрин машинально попыталась застегнуть куртку. Ноги в мягких, но слишком тесных, башмачках, принесенных Блоод, мерзли.
Катрин стояла, прислонившись к флагштоку, смотрела на темную долину. Уходить… экое жуткое слово.
Только ни о чем не думай сейчас. Решила, значит, решила.
А как же весна? Твой челнок? Река? Давно задуманная разведка на север? Водопровод, реконструкция и строительство мест общего пользования? И главное, - ребенок Блоод? И с наследником Даллапа ты даже не познакомилась. А на Ингерн даже не глянула. Девочка у нее? Мальчик?
Нет, покоя здесь не будет. Ни тебе самой, ни окружающим людям и нелюдям. У тебя дело на той стороне.
Катрин поправила копья в стойке. Сыреют тут в одиночестве. Когда на башню донжона в последний раз поднимался часовой? Тихий мирный край. Хорошо, что не стал сейчас истинно тихим.
Блоод сидела на крутых ступеньках лестницы.
- Тебе на холодном сидеть, наверное, вредно, - сказала Катрин.
- Нет. Достаточно того, что мне нельзя гулять по крышам. Я - неуклюжая, - мрачно призналась суккуб.
- Это пройдет, - Катрин села рядом, обняла подругу.
Блоод ткнулась лбом ей в шею:
- Противно?
- Что?
- Обнимать.
- Дура ты, - рассердилась Катрин.
«»
…Катрин засмеялась:
- Могу. Но груз ответственности и нездоровая атмосфера загаженного замка… Психологические проблемы. Ты знаешь, что леди пришлось разгрести вагон дерьма?
- Вагон не знаю. Дерьмо - знаю. Тоже груз ответственности. И у меня, - ответственность, - Блоод едва
