- Молодой человек! Дама предлагает вам руку для приветствия. Одну руку, без сердца. Неудобно ей отказывать, - Галина улыбнулась, обнажив красивые зубы.
Максим взял протянутую ладонь своей рукой, слегка нажал.
- Максим Леонидович Севостьянов, личный водитель Игоря Григорьевича, - представился он и тоже слегка улыбнулся.
- Галина Ивановна Захарова, личный заведующий производством Игоря Григорьевича. Вот видите, у нас один хозяин. Выходит, мы не совсем чужие, - Галина взглянула в глаза Максима.
Какие глаза! Глаза художника или поэта, они пронизывают насквозь, даже дрожь пошла по телу от такого взгляда. Давно не видела Галина таких выразительных, пронизывающих глаз. В основном, только пустые или самодовольные, с ехидной ухмылкой, как у Елышева.
- Что же патрон не посетит свое заведение? Сломал случайно ногу, он в гипсе? - шутливо спросила Галина.
- Нет, с патроном все в порядке. Руки, ноги на месте. Нервный, правда, второй день. Кричит без причин на всех. Я не знаю, Галина Ивановна, меня просто просили вас пригласить.
- Я пойду, но с одним условием, Максим Леонидович.
- С каким условием? - не понял и удивился Максим. - Какие могут быть условия?
- Я пойду с условием, что отныне тет-а-тет зовите меня только Галиной или другими производными моего имени, например Галя, Галюнчик, это первое; и второе - вы перестаете при мне опускать глаза. У вас очень выразительный взгляд художника. Почему вы при мне опускаете глаза, я хочу ими любоваться. Вам сколько лет?
- Двадцать четыре, - ответил Максим.
- Вот видите, какая я вам Ивановна, я на пять лет старше вас, - Галина снова улыбнулась.
- Зачем вам все эти условия, Галина, - Максим хотел, но удержался, не назвал ее по отчеству.
- Что ж отвечу - вы мне очень нравитесь. И я просто хочу дружить с вами. Вас устраивает мой честный ответ?
- Не совсем. Я женатый человек. Я очень люблю свою жену Оксану, у нас малышка, дочка Иришка, - четко по-военному ответил Максим.
- Но, Макс, - Галина назвала его на новый, все более становящийся модным, западный манер. - Я не предлагаю вам стать моим любовником. Просто друзьями. Вы верите, что между мужчиной и женщиной, даже молодыми, может быть просто дружба? - спросила Галина, взглянув Максиму в глаза.
Парень явно очень смущался, он не знал, что ей ответить, и по-детски, дернув плечами, сказал:
- Я не знаю. Извините, вас ждут.
Он вышел из кабинета. Через три минуты вышла Галина, как всегда прямая, величественная своей холодной красотой. 'Женщина - модель без души, но с красивым телом', - так сказал кто-то о ней, когда она еще работала детским врачом в областной больнице.
Максим, постояв у входа, пошел к телефону-автомату звонить. 'Мальчик волнуется', - заметив это, улыбнулась Галина. Она добилась своего для первого их разговора наедине. 'Никуда ты не денешься, мой мальчик. Мама быстро приручит тебя и споет колыбельную на ночь', - улыбаясь, думала Галина, садясь в машину.
- Привет, Галюнь. Что смешного? Тебе смешно, что я не зашел в свое кафе? - Елышев был явно перевозбужден.
- Да, это меня очень удивило, даже рассмешило, - согласилась Галина.
- Представь себе, меня преследуют день и ночь. Звонят, обещали взорвать 'Пирамиду' на куски. Эти ублюдки стриженые, - добавил он.
- Хорошее дело! А как же я? Рабочие, которые работают в кафе? Нас пусть взорвут? Ты хоть толком объясни, что происходит, Игорь. Возьми себя в руки.
- Меня встретили в собственном подъезде. И даже ударили несколько раз. Так, конечно, для устрашения. Я пробовал отбиваться. Но их трое. Все руки в наколках. Явные уголовники.
Елышев лгал, его не просто попугали, а очень профессионально избили, не оставив на теле ни одного синяка.
- Я пошел в милицию, в наш райотдел, - продолжал Игорь Григорьевич, - побоев нет, свидетелей нет. Я - в УВД, у меня там знакомых полно, даже заместитель генерала. Представляешь, тот же ответ. Купи газовый баллончик, это хулиганы, просто их развелось в городе. Какие хулиганы? Они явно называют вещи своими именами, двадцать пять процентов за 'крышу'. Я, конечно, о кафе ничего не говорил. После того, как сходил в УВД, звонок на работу: 'К мусорам ходил, ну ходи, дело твое, но уже тридцать пять процентов' за лишние, как они выразились, хлопоты с правоохранительными органами. Представляешь, наглость! Голос грубый, уголовный. Я даже заказал себе, чтобы боевой пистолет достали. Они знают мой каждый шаг.
Галина, услышав о пистолете, не сдержалась от смеха.
- Что ты смеешься? Я пришью их, если они осмелятся прийти ко мне еще раз, - Елышев разозлился.
- Игорек, - Галина ласково погладила Елышева по голове, - тебя посадят за хранение огнестрельного оружия. Что ты будешь там делать? В тюрьме отвратительно готовят. Там нет девочек из цветочного магазина и меня нет тоже, - Галина положила руку Елышеву на колено и задышала ему в ухо.
- Галюнь, извини, сейчас мне не до любви. Все рушится, в исполкоме что творится! Торги, все сдается в аренду, идет по рукам. Везде эти кооператоры. Скоро я останусь без дела как совершенно ненужный элемент. Что творится в стране?!
- Перестройка, Игорь Григорьевич. Вы что, газет ЦК КПСС не читаете? Или только в 'Плейбое' девочек глянцевых смотрите? - Галина повела рукой с колена вверх.
- Ты не исправима. Правда о тебе говорят 'железная', ничем тебя не пробьешь, - Елышев немного успокоился. - Но, извини, лапусь, сейчас мне действительно не до любви. Верхи хотят, а низы бастуют, не могут как в семнадцатом году, - Елышев засмеялся.
- Ничего, лапусик, съездишь в цветочный, там Оксаночка тебя быстро подлечит. Она большой специалист по не совсем подготовленным мужчинам. Ее даже за усердие и профессионализм клиенты 'насосом глубинным' прозвали, - Галина ласково гладила по голове взъерошенного Елышева.
- Галина, ты не исправима, даже в такую минуту у тебя один секс в голове, - Елышев театрально поморщился.
- Что делать, милый, - ответила Галина, - весь мир вертится вокруг кровати или стула в подсобке, это кому как повезет. Что думаешь делать с 'Пирамидой', будешь платить или нет?
- Платить - это сдаться. Дурак, не согласился сразу, может, на двадцати процентах и остановились. Я слышал, почти все уже платят. Что за добры молодцы, везде у них глаза и уши. Я уже начал своим умишком доходить, что не без ведома УВД все это делается. Есть у меня товарищ в 'Сером доме' на Волгоградской, с ним переговорю, что посоветует, а, может, продам. Ты у меня купишь 'Пирамиду'? - задал в лоб вопрос Елышев.
- Я? - Галина задумалась. - И за сколько?
Елышев назвал сумму.
- О, нет! У меня столько нет! И не знаю, когда все окупится. Жизнь, видишь, как меняется. Утром встаешь, не знаешь, какой закон будет вечером. За половину суммы возьму.
- Половину? - Елышев даже вскочил в машине. - Это грабеж, Галина Ивановна, здесь земли вокруг, парк можно разбить.
- Но от парка какая прибыль, - лукаво прищурясь, возразила Галина.
- Столики летние поставишь или еще что. Ты придумаешь. Ты баба с жилкой, - Елышев для убедительности поднял вверх палец правой руки.
- Вы, грубиян, Игорь Григорьевич, я еще девушка, - Галина весело засмеялась, снова положив руку Елышеву на колено. - До свидания, лапусик, езжай в цветочный, осчастливь Оксаночку глотком нектара.
Поцеловала в щеку Елышева и вышла из машины.
- Максим Леонидович, до встречи. Я думаю, что до скорой, - Галина помахала водителю рукой и
