— Да, отец, — ответила она невинным ласковым голоском.
Разумеется, отец тут же преисполнился подозрений.
— Ты что, только что домой вернулась?
— Нет, я уже давно дома, — ответила Эффи. — Я выспалась, а теперь встала, чтобы приготовить завтрак.
Она услышала, как открывается дверь в отцовскую спальню, и поняла, что сейчас придут и проверят.
— Если он обнаружит нас здесь, он нас обоих убьет! — яростно прошипела она Джеку.
Но куда же его спрятать? Эффи подозревала, что Джек не в состоянии пройти целых пять шагов до двери. Девушка в отчаянии огляделась по сторонам. Под столом, на котором стоит гончарный круг? Сразу заметно. За полками, где сушатся горшки? Только если Джек будет стоять очень тихо и ничего не перевернет. А на это она не рассчитывала. Эффи потрогала печь для обжига: не горячая ли?
— Быстрей! — прошептала девушка. — Лезь в печь. Отец сегодня не будет ею пользоваться.
Джек, который думал, что находится на кухне, а не в мастерской, отшатнулся, ошеломленный размерами очага.
— Какая большая печь, барышня?великан! — сказал он.
— Да?да, — ответила Эффи.
Эти дела с «барышней» и «великаном» порядком ей поднадоели. Она запихнула Джека внутрь и закрыла дверцу.
Но запирать плотно не стала, чтобы Джек не задохнулся, поэтому через щелочку тот видел, как вошел отец Эффи.
— Ты что, только что вернулась? — опять спросил отец.
— Нет, — сказала Эффи, торопливо повязывая фартук поверх нарядного платья. — Пришла за дровами, чтобы затопить на кухне печь и приготовить завтрак.
Ее отец втянул носом воздух.
— А чем это пахнет? — спросил горшечник.
Он?то знал, что учуял — запах пива; просто хотел знать, откуда он идет.
— От тебя? — требовательно спросил горшечник у дочери.
— Нет, отец, — ответила Эффи.
Горшечник обнюхал ее, но пивом от девушки не пахло.
— Тебе же лучше, — предупредил он.
А тем временем Джек, который сидел в печи, подумал:
Эффи подняла два полена и ушла с ними на кухню, чтобы развести огонь в печи и приготовить завтрак.
А ее отец остался в мастерской, обводя взглядом горшки, кувшины, плошки и чашки, которые обжег днем раньше.
Джек сообразил, что не владеет ничем таким, что можно было бы кому?нибудь завещать.
Из кухни раздался громкий грохот. Джек услышал крики Эффи, затем что?то разбилось и пронзительно закудахтала курица.
— А ну вернись немедленно! — кричала Эффи.
— Доченька? — встревожился горшечник.
Джек увидел в щелку, как Эффи вернулась в комнату, держа за ноги кудахтающую и хлопающую крыльями курицу.
— Опять она за свое, — сердито сказала девушка, встряхивая птицу. — Гадкая тварь! Я сняла золотой браслет, чтобы не мешал готовить, и эта… эта… ТВАРЬ!.. сожрала его.
Горшечник открыл курице клюв.
— Ничего не вижу, — сказал он.
Потом забрал курицу у дочери и посадил на стол.
— Лежать! — приказал он.
Курица запротестовала.
— Лежать! — заорал горшечник.
И, к изумлению Джека, курица отложила золотое яичко.
— Никудышная ты птица, — сказала Эффи курице. — Браслет мне нравился больше.
А для отца девушка добавила:
— Давай сварю ее на завтрак, и покончим со всем этим.
— Ну?ну, — ответил горшечник. — Ее подарил нам мой брат.
Он отпустил курицу, которая встопорщила перья и, вспархивая, побежала под стол. Наклонившись пониже, Джек в щелочку заметил, как курица по дороге наткнулась на завернутый в тряпку предмет примерно с руку Джека длиной. Таинственная вещь отозвалась нежным звуком, чем?то средним между человеческим голосом и музыкой, как будто курица толкнула… что? Что?то волшебное.
Пока Джек размышлял, зачем держать волшебное музыкальное нечто на кухне под столом, Эффи произнесла:
— И эта поющая арфа! Подарок от твоей сестры. Нам нужно завести себе других родственников.
— Ну?ну, Эффи, — повторил горшечник. — Нельзя же просто так взять и выбросить подарки. Придет Рождество, я заверну их в красивую бумагу и отнесу на вечеринку Гильдии горшечных дел мастеров.
— Еще четыре месяца ждать, — пробурчала Эффи.
— Ну, пока арфа закрыта тряпкой, а мы будем осторожны и не станем разбрасывать повсюду золотые предметы…
Но Эффи еще не договорила.
— А что делать со всегда полным горшком, который подарила твоя тетка и в котором не убывает еда? — спросила она. — Вещь полезная, не спорю, вот только готовить он умеет лишь печень в маринаде! И я всегда спотыкаюсь о него.
— Ну так не держи его на кухне, — предложил горшечник. — Давай помогу его переставить…
Джек увидел, как парочка вышла из комнаты, и опять стал разглядывать волшебную курицу. Та расселась на полке, готовясь, по расчетам Джека, отложить яйцо. Как нечестно, что великанам так везет, а ему — нет. Он приник к щели, дверь открылась, и Джек вывалился наружу.
Курица нервно закудахтала.
— Ш-ш-ш! — попросил ее Джек.
Но курица решила, будто он змея, и закудахтала громче.
Джек подошел поближе, снова сказал: «Ш-ш-ш!»; у него не было других намерений, только чтобы курица замолчала, но теперь разнервничалась арфа. Она спросила из?под тряпки нежным серебристым голоском:
— Что случилось?
Ей Джек тоже сказал: «Ш-ш-ш!».
— Мне не полагается быть здесь, — объяснил он. — Вы навлечете на меня беду.
И тогда арфа, будучи умненькой арфой, обо всем догадалась.
— ВОР! — вскричала она. — ВОР! ВОР! ВОР!
Из коридора эхом донесся голос отца девушки: «Вор?» — и Джек подумал, что теперь уже нет никакой разницы. Поэтому он схватил курицу в одну руку, а поющую арфу в другую и, выскочив из окна, приземлился в саду.
Он сделал шаг, запутался в плюще и растянулся на земле. Запихал и курицу, и арфу под куртку, чтобы не помять их, и покатился вниз-вниз-вниз с холма, пока не воткнулся лицом в прутья ворот, отделяющих усадьбу от улицы.
Там он поднялся на ноги, голова у него кружилась, он был весь покрыт синяками, но по?прежнему
