озеро и налево, километров в шести автобусная остановка. Расписание не знаю, извини, но по трассе машины ходят — подберут до города…
— У меня нет денег…
— А я по праздникам не подаю, — отрезал Андрей и пошагал к дому. Его ждал Алексей.
— Никитенко был и уехал. Огорчился, что ты задерживаешься.
— На служебной машине был?
— Да.
— Тогда ясно. Придется перезвонить, — кивнул Андрей, снимая пальто.
— Он звонил тебе.
— Я сотовый отключил. Борзов приехал?
— Да. Минут двадцать, как. С водителем. Приятный парень. Я и его пригласил.
— Правильно. Сергей звонил?
— Да, обещал появиться максимум через час.
— Тогда пора стол накрывать, — заметил Андрей, расчесываясь и придирчиво оглядывая себя в зеркало.
— Уже. Ты Аглаю до утра просил остаться?
— Конечно. Не Ане же стол накрывать и после здесь убираться.
Братья прошли в зал, где стоял уже сервированный стол, мерцала огнями елка.
Компания разместилась у камина на угловом диване и в креслах. Геннадий, водитель Борзова, оказался действительно приятным, корректным и веселым собеседником с хорошими манерами. Сам Вадим Михайлович сыпал остротами и пребывал в самом радужном настроении. Жанна заливисто смеялась. Я крутила фужер с легким коктейлем и улыбалась, стараясь выглядеть беззаботной и радостной. Алеша щурился, задумчиво поглядывая на меня. Андрей распоряжался на счет стола, не забывая принять участие в разговоре. А вот Олег и Гуля выпадали из компании.
Олег занял кресло у елки и, хмуро поглядывая на веселящихся, молчал. Гуля то и дело косилась на него и прятала глаза в фужере с вином.
Мне это не нравилось. Как и ее дорогой, элегантный костюм. Она явно не умела носить подобные вещи и смущалась, чувствовала себя неловко.
Не знаю, почему я так пристально следила за ней? Отчего придиралась к каждой мелочи? Но она действительно тревожила меня. Откровенно наглый взгляд черных глаз, с нехорошим прищуром действовал на нервы. И аккуратный маникюр, идеальный макияж, при абсолютно неухоженных волосах, стриженых кое как и кое где, вызывал досаду то ли на безалаберность девушки, которой видимо было не знакомо чувство стиля и вкуса, то ли на того затейника, что презентовал ей хорошего визажиста, но позабыл о мастере женской прически.
Шерстяные колготки исчезли вместе с кургузыми полусапожками, и ноги, обтянутые черными Levanta и обутые в остроносые туфельки очень маленького размера, привлекали внимание мужчин. И можно было назвать ее приятной и даже хорошенькой, если б не ее натянутые улыбки в ответ на остроты, не странный, почти злой блеск глаз и, сродное брезгливой гримасе, выражение лица.
— Все-таки — кто она? — спросила у Андрея тихо, чтобы не услышали остальные, когда он присел рядом на подлокотник кресла.
— Знакомая Жанны, — так же тихо ответил он, чуть склонившись ко мне.
— Лучше знакомую подобрать не могли? Борзов на нее не смотрит.
— Мало выпил, — бросил Андрей и, отсалютовав Жанне фужером, глотнул коктейля, лениво побрел к ней, сел меж подругами, по-хозяйски обняв за плечи обоих. Девушка с улыбкой прижалась к нему, а Гуля напряглась и видимо хотела сбросить руку, но Андрей что-то шепнул ей, подмигнул в ответ на растерянный взгляд, и она замерла.
Олег прошел к бару и, выбрав понравившуюся бутылку водки, налил полный бокал. Выпил залпом, даже не закусив, потом налил следующий и пошел с ним обратно к креслу. Я вздохнула, прикидывая варианты развития событий, и понимала, что ни одного светлого и радостного не предвидится. Если мой милый сейчас нарежется, как сапожник.
Пришлось идти к нему и пытаться забрать бокал.
— Оставь меня в покое, — прошипел он, поглядывая на Андрея, обнимающего девушек.
— Олег, время еще только восемь. Ты после ночи, не спал, нормально не ел — опьянеешь, — предупредила я. Он промолчал, но бокал из рук не выпустил. Тут и Сергей появился. В обнимку с милой молоденькой блондинкой, кукольного образца. И звали ее соответственно:
— Мила.
Пошло веселье. Сергей тихо веселиться не умел, оттого музыка забила децибелами по ушам, и гогот уже охмелевшей компании переместился в центр зала, на импровизированную танцплощадку. Я двинулась к столу, куда уже перебрались Вадим Михайлович и Алеша, и краем глаза заметила, как Андрей сует в нагрудный кармашек Гулиного костюма зеленую сотню. Интересно. Очень. Учитывая его фривольную позу и пренебрежительное отношение — почти лег на ее плечо и шепчет в лицо явно гадости.
Я задумчиво посмотрела на собравшихся — кто? За кого он оплачивает? Или за что? Олег уже опьянел и дергался под музыку перед девушками. Сергей что-то кричал в ухо Геннадия и смеялся. Блондинка очаровывала сразу Борзова и Алешу. Всем весело, всем хорошо. Я бросила ломать себе голову над загадочностью Гули — не стоила она этого, право. Подошла к Андрею, села под бочок, прижавшись к его груди. Спросила прямо:
— За что ты ей платишь?
— Не твое дело! — прошипела девушка, зло сверкнув глазами. Я выгнула бровь, напустив во взгляд задумчивой иронии. Андрей же перехватил пытающуюся встать Гулю, грубо сжав плечо, и вперил немигающий и тем устрашающий взгляд в широкоскулое лицо:
— Не смей хамить моей сестре, иначе…
Меня разбирало любопытство: что иначе? Чем можно шантажировать эту дочь степей, полей и огородов? Какой скелет мог хранить ее шкаф?
А ведь хранил и, судя по тому, как потускнел взгляд девушки, как она сжалась и поникла — весьма серьезный.
Андрей толкнул ее в плечо, прогоняя, и та поспешно исчезла с нашего поля зрения, затерявшись в круге танцующих.
— Надеюсь, этот Троян не по мою душу? — спросила я тихо. Пальцы Андрея, ласкающие кожу на моей шее, на пару секунд остановились, взгляд, задумчиво разглядывающий огонь в камине, переместился на мое лицо. С минуту мы смотрели друг на друга, и я без слов поняла все, что он мог и хотел мне сказать, но боялся. 'Все, что я делаю в своей жизни — для тебя, но не против, а за'. И что-то еще было в карих глазах, болезненное, спрятанное глубоко не только от других, но и от себя. Но не достаточно тщательно — от меня.
Я положила ладонь на грудь брата и специально погладила кожу, проникая пальцами под рубашку — я вытаскивала его тайну наружу, потому что, хотела знать, что его гнетет, что движет его поступками. И насколько это совпадает с моими желаниями. И поняла — абсолютно: лицо Андрея чуть закаменело, дыхание словно остановилось, а сердце, наоборот, выдало бешеную дробь, глаза задышали, обняли и принялись ласкать настойчивее рук.
Значит, он помнит, до сих пор желает повторения и ждет, верит, что так оно и будет.
Ах, Андрюша…
Я прижалась к его плечу и, нежась в тепле его ласковых рук, смотрела на языки пламени, играющие в камине, но видела совсем другое…
Это случилось за месяц до окончания сверхсрочной службы Сергея.
В квартире было непривычно тихо — Алеша был на сутках, Андрей в своей комнате боролся с депрессией по поводу расставания с невестой, капризной, красивой и ветреной мадемуазель Катрин.
Он переживал не первый день и, понятно, не последний. Эта мадам Змея бросила его у порога ЗАГСа и уплыла на Мальдивы с его другом. Такое тяжело перенести, почти не возможно забыть, а уж простить и понять, тем более.
