внутри развязывается.
— Я со смены, — вздыхает Женя. Мычит что-то, постанывает. Олег представляет, как она потягивается в это время. Вытягивает руки, закидывает голову, выгибает спину. Женьке приходится пару раз повторить его имя, прежде чем, он спохватывается. Черт!
— Олег? Олег? Что-то случилось? Почему молчишь?
— Извини. Я тут подумал…
— Что?
— Митци по тебе страшно соскучилась! — он дурак, болван, клинический идиот!
— Митци соскучилась? — Женька улыбается. Какая прелесть… Ну, давай, Олег, давай, сознайся, что и ты тоже.
Но он крепкий орешек. Просто так не сдается.
— Погуляешь с нами сегодня?
— Хорошо. Через часок подъеду.
Стоя в ожидании Жени у подъезда и пытаясь не дать Митци опутать его поводком, Олег размышлял. Пытался ответить на вопрос. Рад ли он тому, что Женя оказалась… Тем, кем оказалась. И, по всему выходило, что однозначного ответа у него нет.
Теперь, задним числом, было очевидно, что на рядового таксиста Женька похожа так же, как он — на пэтэушника. Правильная речь, живой ум, эрудированность — все это было заметно невооруженным взглядом, хоть и маскировалось нецензурной лексикой и манерами уличной девчонки. И как общаться с эрудированным и интеллигентными барышнями — Олег знал. А вот опыта в общении с ершистыми таксистками у него не было. Впрочем, Женя была… Ни то, и ни другое.
С другой стороны, то, что сделало Женю такой… Интуитивно Олег понимал — не от хорошей жизни это. Что-то там такое… Что он, возможно, пожалеет, о том, что узнает. Но поздно уже. Ему нужно. Он должен.
Когда Женька вылезла из чуда технической мысли советских инженеров от автопрома, а именно — ГАЗ-3102, оно же — «Волга», Олег едва ли не согнулся пополам от смеха.
— Откуда эта рухлядь?
— Не рухлядь, а раритет, — огрызается Женька. — Автомобильный антиквариат, — и, затем без перерыва, — иди ко мне, моя прелесть.
Это, увы, не ему.
— Так откуда этот… антиквариат? — переспрашивает Олег, пока Жена тискает повизгивающую от восторга Митци.
— Виталя дал. Это бати его. Она ему зимой не нужна. Он на ней только летом на огород ездит.
— Как ты с ней управляешься? — изумляется Олег. — Там же гидроусилителей нет. Руль, тормоза — все дубовое.
— Сам ты — дубовый, — не зло отшучивается Женька, отбирая у него поводок. — Я крепче, чем кажусь.
Они разговаривали. И Олег понимал, что он говорит с человеком, безусловно, образованным. Начитанным. И при этом — совершенно точно знавшим, на каком именно диалекте «великого и могучего» говорит большая часть этой страны. И как именно живет эта самая большая часть страны. Как в ней это уживалось и сочеталось — уму непостижимо. Это была Женька. И общаться с ней было непередаваемо увлекательно. И сложно.
Пекинес так резко принял в сторону, что у Женьки чуть рука не выдернулась из плеча.
— Митци, ты куда?!
— Она увидела киоск с мороженым, — меланхолично ответил Олег.
— И?
— Придется покупать. Она по мороженому с ума сходит. Ты будешь?
— Мороженое?
— Да.
— Холодно же на улице.
— Как скажешь.
— Пива лучше купи.
— А для пива на улице не холодно?
— Нет, — вызывающе отвечает Женька.
— Как скажешь, — повторяет Олег. И покупает мороженое. Два. На всякий случай. И в соседнем киоске — бутылку пива.
Они доходят до скамейки и садятся. Митци получает вожделенное мороженое и на какое-то время забывает обо всем. Даже о Женьке. Которая сидит с абсолютно ненужной ей бутылкой пива в руке и смотрит, как Олег разворачивает второе мороженое.
— Точно не будешь?
И поскольку Женька молчит, он осторожно откусывает кусочек мороженого. И сразу же после этого она забирает у него мороженое, втискивая ему в руку бутылку с пивом.
— Я передумала. Держи. Мне все равно нельзя, я за рулем.
— Я не люблю пиво.
— Выкини, — пожала плечами Женька, слизывая нежный пломбир. И пиво отправилось в урну, на радость потрепанного вида джентльмену, караулившего неподалеку.
А Олегу осталось только сидеть и смотреть, как Женька ест мороженое. То еще мучение. И отнюдь не потому, что ему так уж хотелось. То есть хотелось, конечно. Но не мороженого. Отнюдь.
Потом, разумеется, Олег затащил Женьку к себе. Пить чай и отогреваться. Зато она совершенно добровольно взяла на себя миссию мытья Митци после прогулки, пока Олег заваривал чай.
Они попили чаю. Еще поговорили. Непринужденно и на совершенно обыденные темы. Женя спросила про Вовку и выяснила, что помимо сорвиголовы племянника, у Олега есть еще и племянница, сестра- близнец Вовы — Мила. Олег ненавязчиво поинтересовался про Виталия и успокоился, выяснив, что тот женат. Нашлись еще какие-то нейтральные темы. Но задерживаться Женька не стала. Олег не возражал. Поздно уже. А ей еще ехать черт знает куда. И ведь проводить-то не предложишь.
Глядя из окна на отъезжающую от подъезда чихающую «Волгу», он подумал о том, что теперь вопросов у него еще больше. Больше, чем раньше. И гораздо больше, чем ответов. И ответы зависят от одного человека. От Димкиного отца.
— Зайди, — Димон бросил трубку быстрее, чем Олег успел что-либо ответить. Плохой знак.
— Что случилось?
Димка стоял у окна спиной к двери.
— Батя звонил. Злой как черт. Орал, — Димка повернулся и растерянно посмотрел на Олега. — Говорит, что мы его подставили. Втянули во что-то. Требует нас к себе. К ответу.
Олег принял решение.
— Дим, ты и так много сделал. Я сам поговорю с твоим отцом. Он на работе?
— Да.
— Тогда я поеду? Сейчас?
— Езжай.
Они сидят в кабинете декана юридического факультета. Сам господин декан пыхтит. Трубкой. И от злости.
— Олег! Вы во что меня втравили?
— А что случилось? — осторожно спрашивает Олег.
— У меня было чувство, что я покусился на государственную тайну! В финале мне чуть ли не
