А только нечто волнующее, восхитительное, сводящее с ума.
Его нога раздвигает ее бедра, вжимаясь коленом в промежность. Ее — обвивает его бедра, прижимая его еще плотнее. Его руки накрывают ее грудь, и от сладости этого прикосновения содрогаются от наслаждения оба. Ее — пробираются под джемпер, и гладят его по спине.
Она закрывает глаза. И он тоже. Чтобы только чувствовать. Губы. Языки. Дыхание. Стоны. Под закрытыми веками распускаются горячие ослепительные протуберанцы. Сжигая все, все мысли, кроме желания, оглушающего желания брать и отдавать. Любить и позволять любить себя.
Олег приоткрывает глаза. Чтоб почти ослепнуть от ее горячего взгляда. От россыпи огненных локонов на белой подушке. Женя прижимается к нему. Откровенно. Трется об него так, что он выдыхает со стоном, забывая вдохнуть.
— Женя, я хочу…
— Вот так?
Он забывает, что хотел сказать. Отдавшись движениям ее маленькой ручки. Идеально подходящей для того, чтобы…
— Да-а-а-а-а-а-а…
— Или так?
— Да-а-а-а-а-а-а…
Ее пальцы сражаются с его ремнем. И в голове Олега звенит последний предупреждающий звонок.
— Женя, скажи…
— Все, что хочешь…
— У тебя есть…
— Наконец-то! Не ремень, пояс верности какой-то…
Звякает пряжка. Вжикает молния. Он в последний момент перехватывает ее руку. Пока еще не поздно.
— Жень, у тебя есть презервативы?
Она замирает.
— А у тебя?
Олег выдыхает со свистом. Презервативы в прикроватной тумбочке лежали всегда. В достаточном количестве. А с собой — нет! Сегодня был архисумасшедший день. Столько всего. И, потом, если уж говорить начистоту, он не рассчитывал. Не планировал. Не надеялся.
— Нет.
— У тебя, значит, нет. А у меня должны быть?
Ему категорически не нравится ее тон. И то, как она замирает под ним, глядя прямо в глаза.
— Жень, мы же у тебя дома. Я думал, возможно, у тебя есть… на всякий случай.
— На всякий случай?! Значит, ты — это тот самый «всякий случай»?
Где-то глубоко внутри Олег понимает — он испортил все к чертям. Но продолжает, не может не продолжать пытаться исправить ситуацию.
— Жень, я не имел в виду…
— Слезь с меня, «всякий»!
Отталкивает его с силой. Пока он пытается вернуть джинсам первозданный вид, Женька вскакивает с дивана. Смотрит на него сверху вниз.
— Вот что! Слушай! Я со «всякими» не трахаюсь!
— Женя! — он тоже встает. — Я же не мог… Хотел как лучше.
— Уходи!
— Женя! — он повторяет ее имя как заклинание, способное изменить ее решение. Берет ее за руку, и столько в его голосе мольбы, убежденности, что она не отнимает руки. — Женечка… Я тебя… — она обмирает вся от того, что, как ей кажется, она сейчас может услышать, — никогда не обижу.
Она молчит, и Олег решается на последнюю, обреченную попытку.
— Жень, давай я быстро до ближайшей аптеки схожу. И вернусь.
— Можешь валить куда угодно. Но не вздумай возвращаться.
Это было стопроцентное «дежа вю». Он опять ушел, а она осталась одна. Злая, недовольная и во влажном белье.
Она сваляла дурака? Похоже на то. Чисто теоретически, Олег был прав, что вспомнил об этом. И он был не обязан. И вообще…
Только вот она не хотела рассуждать теоретически. А хотела она… совершенно очевидно — чего.
Женька вздыхает. Ни черта она не способна соображать. Что сегодня произошло. И кто из них двоих дурак. А кто — дура.
Начинает болеть голова. От того, что спала днем. От того, что ей сегодня выносили мозг маленькими порциями все, кому не лень. И от того, что курила. И от того, что не ела. И от того, что плакала. Много от чего. Всего много было. И под конец этого сумасшедшего дня ее адекватность кончилась. На самом, бл*, интересном месте!
Что теперь сделаешь… Олега уже не вернуть. Зато можно пойти в душ, сменить второй раз за день трусики. И лечь спать. «Дежа вю», что тут скажешь…
Глава 13.И номер несчастливый. И содержание соответствующее. Больше оправданий нет
Телефонный звонок застал ее врасплох настолько, что едва не «поцеловала» в задний бампер резко притормозивший перед ней «цивик». Возмущенный таким неуважительно скоропалительным торможением, «Логан» обиженно заглох. Ей сигналили сзади. В любой другой раз средний палец в окно и красочное описание половой жизни тем, кто сигналили, были бы обеспечены. А сейчас она лишь молча завела машину, и, резко маневрируя, перестроилась из крайнего левого к обочине. И успела-таки сказать, почти не запыхавшись:
— Алло?
— Привет, Жень.
Ты все-таки позвонил.
— Привет.
— Хочу кое-что тебе сказать. Тебе удобно разговаривать?
— Да.
Она не жила эти две недели. И даже не проживала. Она их протягивала сквозь себя. Минута за минутой. Час за часом. День за днем. Ожидая, что он все-таки позвонит. Ненавидя себя и свою гордость, которая не давала ей позвонить самой. Хотя она несколько раз набирала его номер. Набирала и сбрасывала. И вот, наконец-то…
— Там… документы готовы.
— Какие документы?
— По твоей диссертации. Все готово. Приказ, диплом кандидата наук. Еще какие-то бумаги. Ректор звонил.
— Олег, я не совсем понимаю…
— Жень, я тебе все по дороге объясню.
— По дороге?
— Нужно туда съездить. Нужна твоя подпись на ряде документов.
Она молчит. Она ждала, что он скажет не это. Совсем, совсем другое.
— Женя?.. Если тебе так неприятно туда возвращаться, давай, я съезжу один, привезу документы, ты подпишешь, и я увезу назад.
Вот только жалеть ее не надо! Она справится! Даже если он разворошил старые раны. Хотя они уже и не болят почти. Но это не извиняет Олега и его вмешательство в ее жизнь! И пора ему об этом тонко
