Сумеречные врата

— Тогда скажите мне пароль и объясните, как попасть к Святыне, и я больше не стану беспокоить вас.

— Сказать? Объяснить? Зачем? Уж не думаете ли вы отправиться туда в одиночку?

— Я не ожидал от вас дальнейшей помощи. Вы и без того сделали для меня так много…

— Вы ошиблись в своих ожиданиях. Полагаете, сделав то, что от меня требовалось, я покорно исчезну?

— Ничего подобного! Вы не поняли…

— Нет, это вы не поняли. Вы думали, меня можно использовать и забыть? Не так просто, Чаумелль.

— Никогда ничего подобного не думал. Просто мне казалось, что вы не хотите участвовать во всем этом.

— Я опозорила себя, приняв такое решение, — не слушая, продолжала Джатонди, — и за это я хочу получить плату. Знаниями, пониманием природы богов — или слонов, если речь идет о слонах. После того, что я сделала, имею на это право. И не надейтесь отделаться от меня, заместитель второго секретаря.

— Я и не думал отде…

— Потому что, если вас не устраивает мое общество, можете повыть на луну, умоляя ее подсказать пароль. Вам без меня не обойтись, а я в вас не нуждаюсь. Между прочим, я и сама могу побывать в Святыне, когда мне вздумается, и без вас…

— Гочанна, я хотел только оберечь вас…

— Нет, вы хотели оберечь себя от сложностей! Надеялись добиться своего подешевле. Вы ведь вонарец, а все вонарцы…

Джатонди, я думаю, хватит!

— Ну и не думай так больше! И не смей кричать, хватит с меня матушки…

— Представляю себе.

— Ничего ты не представляешь, да и не в этом дело.

— В чем же тогда дело?

— Для меня — в одном, для тебя — совершенно в другом, — Джатонди понизила голос. — Просто мне кажется, что я не смогу жить, если не найду оправдания своему поступку, доказав, что цель его была достойной. Услуга вонарцам мне такой целью не кажется. А вот понимание — может быть. Так что я сама должна узнать, что думал Ширардир о богах.

— Понимаю. — Ренилл видел, что ее не переубедить. Разве она не права? Приходилось признать, что в ее упреках была доля истины. Ренилл недооценил ее решимость, да и ее проницательность. Этой ошибки лучше не повторять.

— Так когда же мы отправимся в Святыню? Этой ночью?

— К чему ждать? Полдень давно прошел. Гочалла сейчас отдыхает. Она всегда ложится вздремнуть в это время. Паро, если закончил работу в саду, должно быть, тоже спит. Нас никто не увидит.

Ренилл заподозрил, что девушка опасается, как бы промедление не охладило ее порывов. Как ни велика была ее тяга к знанию, все это дело, тайное и воровское, внушало ей отвращение. Да он и сам хотел покончить с ним поскорее.

А что дальше? Возвращаться в ЗуЛайсу, пешком, безоружным, мимо поджидающих жрецов-убийц? Может, Джатонди раздобудет ему хоть какое-нибудь оружие?

Он уйдет из УудПрая, и они никогда больше не увидятся.

Сейчас не время об этом думать.

— Что ж, идем, — вслух согласился он, и вслед за девушкой отправился в путешествие по бесконечным, загаженным дворцовым переходам. Наконец они оказались перед тяжелыми бронзовыми воротами, некогда служившими наружной дверью старого дворца, обросшего с тех пор бесчисленными пристройками и флигелями. Архитектура старинной части здания превосходила в тонкости, изяществе и обветшавшей пышности более новые постройки. Залы купались в золотистом сиянии. Огромные окна с хрустально- прозрачными стеклами были бы достойны удивления даже в современном здании, а во времена Ширардира были почти чудом.

Ряд таких окон, разделенных лишь узкими простенками и занимающих всю стену от пола до потолка, превращали зал, через который им пришлось пройти, в некое подобие оранжереи. Тяжелые шторы, когда-то защищавшие комнату от ярких лучей вечернего солнца, давно сгнили, и свет заливал стены. Здесь стояла тяжелая жара. За мутными стеклами высоких окон Ренилл увидел ровные грядки физалиса — полезную и обыденную замену редким кустарникам, встарь окаймлявшим стены дворца. В тени одного из кустов, закрыв лицо шляпой, разлегся великан-слуга гочаллы.

— Спит, — шепнула Джатонди.

Если она ошибается, все равно уже ничего не поделаешь.

Пока они проходили по длинному залу, Ренилл не сводил глаз с Паро, но великан ни разу не шевельнулся.

Зал огромных окон остался позади, и теперь гочанна вела его вниз по винтовой лестнице с почерневшими от времени серебряными перилами. Рениллу припомнилась другая достойная проводница — Чара, уводившая его во чрево ДжиПайндру. В животе что-то екнуло, и он прислушался, не захлопают ли где кожистые крылья, но услышал только стук двух пар башмаков о мраморные ступени да тихое жужжание вездесущей мошкары. Внизу по-прежнему спертый воздух был прохладнее. Они оказались в узком подземном переходе, тускло освещенном сочившимся сквозь вделанные в потолок золоченые решетки светом. В конце коротко-то коридора виднелась единственная дверь, запертая причудливым устройством.