На этом совещание закончилось, и народ стал расходиться. Я медленно двинулся вслед за остальными, пытаясь решить для себя вопрос: насколько уместно отбыть с Рэдона, не переговорив предварительно с Виктором? Может, хоть сегодня я смогу избежать этой неприятной рутины?
Моим раздумьям положил конец Вальд, небрежно бросив через плечо:
– Зайди к Белвердану.
У Виктора я обычно выслушивал однотипные, и, на мой взгляд, бесцельные речи, в ходе которых мне часто бывало сложно сохранить логическую нить и концентрацию. Тут стоит отметить, что его кабинет, очень просторный и оформленный с тонким вкусом, имел великолепный панорамный вид из окна. Созерцание последнего наряду с изучением всех деталей обстановки, не раз скрашивали томительные минуты, а иногда и часы, проведённые в его обществе. Однако подобное занятие я нашёл себе не сразу. Начиналось с того, что я ощущал постоянное напряжение и стресс, что, как правило, заканчивалось головной болью. Чуть позже мне удалось немного ослабить накал, выбрав более выгодное физическое расположение. Я присмотрел себе кресло, на некотором отдалении от стола Виктора, но в пределах хорошей слышимости и видимости от него. Со временем, я всё чаще отдавал предпочтение именно этому предмету мебели, выбирая его при каждом удобном случае, пока он совсем не укоренился за мной даже в привычках Белвердана. Подобный ракурс позволял мне свободнее переключаться на свои мысли и при том часто незаметно для Виктора.
В этот раз Виктор не упустил возможности лишний раз акцентировать моё внимание на важности предстоящей поездки. Видимо, таким образом он хотел убедить меня в том, что данное назначение имело хоть какой-то смысл. Говорил он, как обычно, много ненужных слов, которые не несли для меня большой смысловой нагрузки. В такой обстановке я периодически отключался, уперев свой взгляд в пол, чтобы скрыть отсутствие внимания.
С самого начала мои отношения с Виктором имели мало шансов на положительное развитие. Они создавались под воздействием негативных факторов и развивались в дальнейшем под тем же углом. Официальное знакомство между мной и ним произошло не так давно, уже после смерти Фрэнка Реона, близкого мне человека, по воле случая принимавшего активное участие в процессе моего взросления, начиная с двухлетнего возраста. Фрэнк приходился мне родственником с отцовской стороны и был в родстве и с Виктором тоже.
Так оно и есть, мало того, что Белвердан мой начальник, так мы оказались с ним связаны и другими, не менее неприятными, обстоятельствами.
При жизни Реона, Виктор никогда не питал к нему особых симпатий, хотя объединяли их не только родственные узы, но и общий бизнес (который, к слову сказать, имел стратегическое значение для Хайдона). Несмотря на то, что Фрэнк занимался руководством компании, он не стремился к власти, находя удовлетворение в самой работе, и очень часто пренебрегая теми дополнительными возможностями, которые ему предоставлял его статус. Возможно, это и было причиной того, почему Виктор доверял ему, но не уважал. Тем не менее, такое положение дел вполне устраивало Белвердана, тем более что сам он не имел возможности заниматься делами компании, принимая активное участие в управлении государством.
Виктор у власти оказался совсем неслучайно. Около двадцати лет тому назад, когда независимого государства Хайдон ещё не существовало на карте вселенной, в старой Империи грянул кризис. Предпосылок к этому было много, но, как всегда, критическая масса набиралась медленно, и результат не совсем соответствовал ожиданиям многих прогнозов того времени. Несколько провинций Империи стремились приобрести статус независимости, но только одна из них преуспела в этом, превратившись из богатого источника природных ресурсов Империи в независимое государство Хайдон. Произошло это по инициативе ряда предприимчивых и амбициозных политиков, использовавших начавшуюся смуту для провозглашения нового независимого государства. Одним из этих политиков был Виктор Белвердан, который тогда в свои тридцать с лишним лет, уже был известен среди бенайтов как неплохой стратег, и в то же время исполнял обязанности наместника провинции Хайдон. Его помощником и верным соратником был Чармет Фоссер, с которым его свела судьба ещё во время учёбы на Ниарне.
Спустя четырнадцать лет, когда Империя восстановила свою прежнюю мощь, она решила бороться за возврат в свой состав стратегически важной провинции. Однако Хайдон тоже зря времени не терял, и за этот срок успел окрепнуть настолько, чтобы противостоять ей.
– Мне кажется, или ты действительно меня не слушаешь? – резкий голос Виктора выдернул меня из размышлений.
Я встрепенулся, и в поле моего зрения оказались темно-карие глаза полные желчи.
– Я слушаю, – поспешно откликнулся я, сделав непроницаемое лицо.
Несколько секунд он молча сверлил меня раздражённым взглядом, а затем добавил:
– Тогда через час я ожидаю твоего отбытия на Зану.
Осознав, что на этом он закончил свою речь, и мне более не нужно терпеть его общество, я мигом освободил его кабинет.
Приготовления не заняли много времени, и меньше чем через час я уже был на орбите Рэдона, направляясь по заданному курсу, для совершения прыжка. Зана находилась всего в четырёх днях полёта – достаточно близко от периферии Хайдона, но немало, если рассматривать это время как незапланированные выходные. Удобно устроившись за пультом управления кораблём, я позволил своим мыслям снова увести меня в прошлое.
Не могу представить, как могли бы сложиться мои отношения с Виктором, если бы они начинались как-то по-другому. После того как мои родители, Лерон и Летия, погибли во время смуты, Фрэнк взвалил на себя немалую ношу. Он никогда не был женат, и своих детей у него не было. Возможно, это было следствием того, что женщины, как и Виктор, видели в нём несколько другие качества, нежели те, которые обычно ожидают увидеть в людях его положения и статуса. К тому же, думаю, что его чувство ответственности передо мной нисколько не прибавляло ему шансов в этом и без того нелёгком деле. Что бы то ни было, мы отлично ладили вдвоём и не стремились разделить семейные радости с кем-то ещё. Однако с какого-то момента подобная картина начала омрачаться тем, что у Фрэнка начались проблемы со здоровьем, которые, в результате, свели его в могилу около семи месяцев тому назад в возрасте пятидесяти двух лет.
Фрэнк и я жили на Эбруне, в столице Хайдона, а Белвердан и бенайтский центр находились на Радоне, поэтому до того как всё переменилось, я пересекался с Виктором всего несколько раз, да и то вскользь. При этом он никогда не интересовался мной, и, вообще, его не заботило, откуда у Реона мог взяться сын. Подобное отношение было только на руку Фрэнку, который, в свою очередь, не стремился исправить положение. Впоследствии, это и стало причиной особой неприязни со стороны Виктора, которая в конечном итоге замкнулась на мне.
После смерти Фрэнка, в соответствии с его завещанием, компания целиком и полностью переходила в распоряжение Виктора, а остальной капитал передавался приёмному сыну Мэту Ледрагу. Этой суммы мне было достаточно, чтобы жить на проценты и позволить себе не думать о деньгах. Услышав моё имя, Виктор вначале подумал, что ослышался, но, когда осознал сказанное, его лицо прямо на моих глазах потемнело от гнева.
Ледраг! Когда-то эту фамилию носил и сам Виктор, пока, в момент назначения в Хайдон, он не сменил её вместе с именем на то, к чему сейчас привыкли все. Новое имя Виктора Белвердана впоследствии ознаменовало отторжение от своего прошлого и старой Империи. Благодаря этому ловкому ходу, хайдонцы имели меньше шансов узнать что-либо из его биографии, тем более что в прошлом Ледраги часто мелькали на политической арене Империи, и лишние ассоциации с враждующим государством были ни к чему.
Причина же его гневной реакции была несколько в ином. Среди Ледрагов Виктор и его брат, Артон, были первыми бенайтами. Тот факт, что способности проявились одновременно у них обоих, говорило в пользу того, что кто-то из их родителей имел в себе скрытый потенциал, выявившийся только в детях. Это также означало, что потомки Виктора и Артона с определённой долею вероятности могли стать бенайтами. Лерон, сын Артона, не стал исключением из этой практики так же, как и сын Виктора – Брэнд. Именно о Лероне, моём отце, и его наследственности Виктор подумал в первую очередь.
После образования Хайдона, почти все бенайты и школа подготовки, остались в Империи. Виктору
