Виктор поручил Фоссеру корректировать все мои задания так, чтобы исключить все возможности пересечения с Брэндом. Он также провёл со мной особо тщательную беседу на тему конфиденциальности, и намекнул, что было бы лучше, свести мои контакты с его сыном к минимуму. Такого лицемерия я не ожидал, хотя давно уже не питал иллюзий на счёт Белвердана. Полностью выведенный из себя я, выходя из кабинета Виктора, как назло, столкнулся в дверях с Брэндом. Он немного замешкался, но потом всё же дал мне пройти. В последний момент, как будто вспомнив о своём намерении, он развернулся и быстро заговорил:
– Извини, меня долго не было на Рэдоне, и я не знал о пополнении в наших рядах.
Я нервно кивнул, пытаясь скрыть смущение и ощущение неловкости.
– Мы оба были не в курсе, – коротко сказал я и поспешно отвернулся, скрывая эмоции.
Чего мне не хотелось, так это выплёскивать своё раздражение на него, но похоже в моём голосе прозвучали предательские нотки. Брэнд замер, а затем, не говоря больше ни слова, развернулся и быстро прошёл в кабинет. Скорей всего, он решил, что я затаил на него обиду за своё поражение, и после этого случая, больше не пытался заговорить со мной. Если Виктор хотел свести контакты между нами к минимуму, то ему это в некотором роде удалось.
Пересёкся я с Брэндом вновь спустя лишь месяц, когда был на обеде с Зебом. Зеб был первым бенайтом, с кем я начал активно общаться с момента моего переезда на Рэдон. Он был на несколько лет старше меня, а по телосложению – массивнее в несколько раз, что делало его трудным противником в тренировках по рукопашному бою. При появлении Брэнда, мой приятель перекинулся с ним парой слов, и предложил присоединиться. Рыжий бросил на меня быстрый оценивающий взгляд, но свободное место занял. Я не стал встречаться с ним глазами, стараясь стать как можно более незаметным. И почему я всё ещё ощущал чувство вины?
– Ты в курсе последних событий на Сении? – завёл непринуждённую беседу Зеб, после чего отправил в рот еду и активно задвигал своими мощными челюстями.
– Да, пробежал глазами, но в детали не вчитывался, – сказал Брэнд, беря вилку в руки.
Некоторое время он перемешивал содержимое своей тарелки, равномерно распределяя подлитый соус.
– Говорят, Дрэмор тоже там присутствовал? – поделился ещё одной новостью мой товарищ и застыл с пустой вилкой в ожидании подтверждения.
Моя тарелка уже была наполовину пуста, но я намеренно стал растягивать процесс, чтобы подольше задержаться за столом. Разговор моих соседей по трапезе обещал стать интересным.
– Я тоже слышал, но это неподтверждённые данные, – наморщив нос, сказал Брэнд и продолжил накалывать следующую порцию.
– Но если это, правда, то у нас не могло быть никаких шансов, – с присущей ему горячностью высказал своё мнение Зеб, – Ведь с нашей стороны не было ни единого бенайта.
Рыжий согласно кивнул и задумался, пережёвывая пищу.
– Если там, действительно, был Дрэмор, то это настораживает, – с набитым ртом ответил он, – Тогда мы что-то упустили.
О Сакре Дрэморе я был наслышан. Он занимал пост в Империи, аналогичный тому, какой занимал Виктор в Хайдоне, т.е. пост главнокомандующего. Однако кроме Дрэмора у власти был также Император и сенат, не говоря уже об особо влиятельных политиках, за которыми стояли наиболее сильные провинции Империи.
В случае с Виктором всё было проще. Следующим официальным лицом государства после него был премьер-министр, но он занимался исключительно внутренними делами государства, и являлся прямым ставленником отца Брэнда. Был, конечно, ещё парламент, но он не имел большого веса в сложившейся ситуации. С другой стороны немалой властью обладали правители секторов, присоединившихся к Хайдону уже после начала войны. Однако неспособность самостоятельно бороться с Империей ставила их в прямую зависимость от политики Рэдона, но в отличие от имперских провинций они обладали большей независимостью. Это служило основным поводом для лояльности с их стороны, что позволяло Виктору упрочить свою власть.
Если же говорить о массовом сознании, то и в Хайдоне, и в Империи усиленно работала политическая пропаганда, которая представляла вражеских лидеров в качестве монстров. Не знаю, как на счёт Императора, но в случае с Дрэмором трудно было отличить, где вымысел, а где, правда. О нём и так ходило слишком много слухов среди рэдонцев, из которых некоторые были подкреплены реальным опытом.
Однако мне было интересно другое – учитывая, что Виктор когда-то делал политическую карьеру в Империи, был ли он знаком с Императором и Дрэмором ещё до смуты? Политическая элита не возникала в одно мгновение из ниоткуда, и не пропадала таким же образом в никуда. В Империи отчётливо прослеживались династии, и я не удивился бы, узнав о знакомстве Виктора с ними ещё в начале своей карьеры.
– А что на счёт речи Императора перед сенатом? Есть какие-то новости? – перевёл тему Зеб.
– Ничего нового. От резолюции, как мы и ожидали, они отказались, – не поднимая головы, ответил Брэнд.
Выдержав паузу и не сумев побороть любопытство, я подал голос:
– А Император тоже бенайт?
Брэнд скользнул по мне быстрым взглядом, и тут же уткнулся обратно в тарелку. Он всё ещё избегал контакта со мной, но, тем не менее, он ответил:
– Насколько я знаю, нет, но это спорный вопрос.
На этом стоило остановиться, но его ответ сильнее разогрел мой интерес.
– А что думает Виктор? – задал я наводящий вопрос, стараясь не смотреть на него прямо и фокусируя свой взгляд на уровне его рук.
Его пальцы на какое-то мгновение сильнее сжали рукоять вилки, но потом тут же расслабились.
– Он считает, что нет, – сказал Брэнд и поднял голову от своей тарелки.
Надеюсь, он не рассматривал мои вопросы как забаву с целью как-нибудь задеть его. То, что я назвал его отца просто по имени, не должно было вызвать в нём особых эмоций, учитывая, что все бенайты за глаза называли его так. Как я успел заметить, такая фамильярность вовсе не была признаком неуважения, а скорее наоборот, придавало окраску некого узкого семейного круга.
Что же касается Виктора, если его мнение об Императоре таково, то, думаю, так оно и есть. Белвердан, наверное, знает о нём куда больше, чем афиширует. Озвучивать это я, конечно же, не стал, но и от дальнейших вопросов воздержался.
Когда мы уже вставали из-за стола, Брэнд вспомнил ещё одну новость.
– Забыл сказать, есть сведения, что в руки к имперцам попал артефакт, открывающий ещё один портал, – и потом тут же добавил, – Правда, не факт, что они тоже смогут его задействовать.
История артефакта, упомянутого Брэндом, была немаловажной. Во время раскола старой Империи, соратникам Виктора удалось прихватить с собой ряд предметов из бенайтского исследовательского центра на Ниарне, над которыми в тот момент велись экспериментальные работы. Один из них наградил хайдонцев воодушевляющими результатами. Не знаю подробностей, как это произошло, возможно, в пылу вдохновения от новых возможностей в результате всех тех политических перемен, но принесло это немалую пользу. В ходе манипуляций с артефактом, образовалось нечто вроде телепорта, который вывел исследователей на некоторую неизвестную планету, которая, впоследствии, оказалась вовсе не из нашей вселенной. Это было действительно важным открытием, поскольку до этого Империя ничего не знала о подобных возможностях.
Что же касается артефактов, то они пришли к нам из более древних времён, когда об устройстве мироздания было известно куда больше, чем в наши дни. Последний факт всегда будоражил мою фантазию, но, к сожалению, об этом не было практически никакой информации, кроме скупых сведений из учебных материалов по истории.
Мой интерес к утерянным знаниям имел также практическое основание. В какой-то момент я столкнулся с чем-то, объяснение чего я никак не мог найти и по сей день.
Случилось это уже после того, как я начал своё обучение у старого бенайта, но всё произошло вследствие детского увлечения. На Эбруне мне с малых лет нравилось ходить к реке, рядом с которой
