находился наш загородный дом. Берега реки были местами скалистые с небольшими обрывами, но вполне безопасными для прыжков. Вначале я прыгал в воду с небольших высот, но чем взрослее становился, тем выше поднималась моя планка. Во время прыжков я всё интенсивнее пытался ощутить прелести полёта, растворяясь в окружающей реальности, ощущая каждую её составляющую. Я чуть ли не физически ощущал лучи солнца, пронизывающие всё вокруг, реку, слабое течение которой подчиняло всё своему ритму, траву, которая убаюкивающе шелестела под воздействием легкого бриза. Как-то раз, незаметно для себя самого, мне показалось, что я выпал из своей реальности, иначе как ещё я мог раствориться в окружающем? Для меня это было неожиданностью, и я, помнится, не на шутку испугался. Я даже подумал, что умер. Моё сознание неслось над поверхностью, став частью всего, что меня окружало. Если бы не затаившийся в глубине страх, то ощущения были бы непередаваемые. Тем не менее, страх заставил меня опуститься на землю и остановиться, но на этом всё и закончилось. Не успел я замереть на месте, как снова стал самим собой. Ощущение тела пришло так же неожиданно, как и исчезло несколько минут назад.
После этого случая я несколько дней приходил в себя, пытаясь понять, не померещилось ли мне всё это. Когда же воспоминания о страхе окончательно улеглись, я попытался повторить опыт ещё раз, хотя бы для того, чтобы убедиться, что это не было плодом моего воображения. В итоге, как оказалось, воспроизводимость была вполне определённой.
В результате долгих экспериментов, я выявил некоторые особенности. Например, достичь ощущения полёта получалось только, прыгая с достаточно больших высот, чтобы успеть перестроить сознание и раствориться. Бестелесное состояние поддерживалось только, если лететь на большой скорости; при попытке остановиться всё сразу же заканчивалось. Полёт не мог длиться вечно – я выдыхался, самое большее, через два часа. При этом я не мог поддерживать необходимую скорость, и мне рано или поздно приходилось останавливаться. В этом был свой риск: замедляясь на большой высоте, падение становилось неизбежным.
Эффект пропадания тела, до сих пор остаётся для меня загадкой. Возможно, это как-то связано с подпространством, но не так, как его привыкли использовать бенайты.
Подпространство, само по себе, не до конца изучено, однако с его практической стороной знакомы все бенайты, и манипулировать им учат, чуть ли не с самого начала обучения. Суть в том, что при определённых условиях, его можно использовать как некий контейнер, своего рода, потайной ящик, доступный только его владельцу. Условия использования достаточно простые, но при этом сильно ограниченные. В ходе всех известных экспериментов никто так и не смог добиться того, чтобы одушевлённый предмет оставался живым после попадания в подпространство. Перемещение бенайт инициирует сам, целиком обхватывая нужный предмет своим сознанием. Он также должен, в некотором роде, поддерживать эту связь всё время, пока предмет находится там, иначе есть риск потерять его. Как правило, подобным образом можно хранить лишь небольшие предметы и в ограниченном количестве. Вне зависимости от перечисленных минусов, есть одна вещь, которую обычно хранят там все боевые бенайты – это личный силовой меч.
Несмотря на ограничения с одушевлёнными предметами, я склонялся к мысли, что тело перемещалось именно туда.
В своё время я безуспешно пытался узнать что-либо о своём открытии у своего учителя. Однако он тоже не смог дать объяснений, хоть и был удивлён. Кроме него я больше ни с кем не делился своим секретом, и тем более не стал посвящать в это кого-либо с Рэдона.
Глава 1
По прибытии на крейсер, находившийся неподалёку от Заны, меня сразу же направили к Иву Вигесу, ответственному за наземную миссию. Первое впечатление от него было двоякое – с одной стороны он был резковат и несколько даже грубоват, но при этом я заметил некоторую простоту и даже панибратство в обращении со своими солдатами. Ко мне же он отнёсся с подчёркнутой холодностью, о причинах которых я мог только догадываться.
Обсуждение грядущей операции он начал с короткого исторического экскурса и обзора расклада сил. Это в некотором роде было излишним, поскольку я успел ознакомиться с деталями ещё в полёте, тем не менее, не стал его прерывать.
В отчёте, который я успел просмотреть, значилось, что Зана заявила о своём согласии примкнуть к Хайдонскому союзу всего несколько месяцев назад. Империя, выражая протест, высадила свои войска на планете, а также нарастила численность флота в регионе, в том числе и на Заносе, самой влиятельной планете в секторе.
Мотивировалось это противодействием хайдонской экспансии, которая могла плавно затронуть и Заносу, которая в отличие от Заны, не стремилась к политическому союзу с Хайдоном, и с Империей её связывали тесные торговые отношения. Рэдон считал, что в конечном итоге Империя может пожертвовать Заной, если Хайдон не станет посягать на соседнюю планету и регион в целом.
Пока Ив рассказывал о ключевых моментах из прочитанного мною доклада, я изучал комнату. На большом столе между нами валялись десятки включённых планшетов со схемами атак, и везде были раскиданы изрисованные листы бумаги. Похоже, совсем недавно здесь закончилась жаркая дискуссия по поводу планирования предстоящего боя.
– Таким образом, два крейсера, и пять фрегатов будут вести бой на орбите Заны, пока мы будем штурмовать правительственное здание, где сосредоточены почти все имперские силы на поверхности планеты, – продолжал объяснять Ив.
Я также знал, что в бою нам будут противостоять только один крейсер и семь фрегатов. На поверхности планеты ниши войска тоже не собирались уступать противнику по численности.
– В целом, если не будет никаких сюрпризов, то мы должны управиться за десять-пятнадцать часов, – подытожил Вигес, и сразу же добавил, – а сюрпризов я не ожидаю.
На этом он выдержал паузу и многозначительно посмотрел на меня. Я понимал, к чему он клонит: ему не нужны были сюрпризы от МЕНЯ. Я понимающе кивнул, позволяя ему закончить.
Всё говорило в пользу того, что имперцы готовы пожертвовать Заной, ради Заносы.
– Как видишь, операция достаточно проста, – подытожил Ив, – и мы не должны встретить большого сопротивления.
Вот ещё один намёк на то, что моё присутствие здесь лишнее.
Я ничего не ответил, хотя он продолжал сверлить меня взглядом, явно ожидая моей реакции. Не дождавшись её, он добавил с небольшим вызовом в голосе:
– Я не совсем понимаю, зачем Рэдон решил прислать нам бенайта.
Его реплика полностью развеяла мои сомнения, но простых и объяснимых причин для моего участия я тоже не находил.
– Дело в том, что … – начал, было, я, но запнулся, поняв, что вряд ли доводы Виктора здесь прокатят, – Честно говоря, я бы тоже хотел узнать ответ на этот вопрос, – быстро закончил я.
За такую реплику я мог бы схлопотать от начальства обвинение в предумышленном подрыве авторитета Рэдона, но мне почему-то казалось, что это не выйдёт за пределы этих стен.
На крупном лице Ива отразилось что-то вроде удивления, но оно быстро сменилось миной подозрительности:
– Хочешь сказать, тебе не разъяснили цель твоего назначения?
Вспоминая, как именно принималось это решение, я задумчиво ответил:
– Мне разъяснили…
Вигес напрягся в ожидании продолжения, отчего его лоб избороздили две глубокие морщины.
– Но я видимо плохо уловил суть, – извиняющимся тоном добавил я, – Тем не менее, я готов участвовать в наземной операции.
Ив некоторое время переваривал сказанное, пока не отреагировал немного более резко, чем я ожидал.
– У нас разработан свой план операции, и было бы очень желательно, чтобы ты вписался в него без
